Совы еще не успели как следует рассесться вокруг миссис Плитивер, а она уже почувствовала, что они совсем недавно получили некое послание «оттуда», как она называла про себя это место. Миссис Плитивер прекрасно помнила ту ночь, когда совсем еще юные члены стаи впервые вернулись оттуда: они принесли с собой запах сырого мха и минеральный привкус камня — камня, который никогда не высыхает и не нагревается лучами солнца. С тех пор стая несколько раз посещала это место и каждый раз возвращалась оттуда, пропахшая мхом и вечносырым камнем.
Это был первый вывод. Затем миссис Плитивер вспомнила, что чуть раньше, когда она заползала в дупло к Отулиссе, она почувствовала тот же самый запах, отчетливо различимый даже сквозь жар огня, ярко пылавшего в жаровне. Значит, оттуда было получено какое-то послание, возможно, письмо. Или кто-то недавно вернулся из этого места. Так или иначе, запах был очень стойким.
Надо сказать, что в совином мире было немало странных мест — от вулканических земель Далеко-Далеко до глетчеров Северных королевств. Но в этом месте не было ни льда, ни огня. Миссис Плитивер подозревала, что в нем есть нечто еще более красноречивое, чем запах. И это что-то было похоже на затихающие вибрации монотонного гула, которые миссис Плитивер уловила, когда вползла сегодня в дупло Отулиссы с чашечкой молочникового чая. То место было словно пропитано, окрашено чем-то, чего миссис Плитивер не знала или не вполне понимала. Возможно, это имело какое-то отношение к Другим? Может быть, это было сродни той едва уловимой чужой вибрации, которую мадам Плитивер всегда ощущала вблизи безделушек, приносимых на остров торговкой Мэгз? Погрузившись в свои размышления, миссис Плитивер почти не обращала внимания на глупую болтовню за столом, поскольку сразу смекнула, что все эти невинные разговоры были лишь прикрытием для того, о чем совам по-настоящему хотелось поговорить. Именно этот подавленный разговор был главным источником того неожиданного возбуждения, которое она с самого начала чувствовала за столом. Сомнений не было — эти совы что-то задумали!
— Фасонисто. Я вам прямо говорю: наша кухня становится чересчур фасонистой, — гудел Сумрак. — Фаршированные мыши, виданное ли дело! С каких это пор мышей принялись фаршировать, а косточки вытаскивать и выкладывать отдельно, полив медовым соусом?
— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Копуша. — Могу себе представить, что сказал бы Эзилриб, если бы увидел эти модные штучки.
— Ох, да он немедленно запретил бы их! — подала голос Отулисса. — Помните, как он заставлял нас есть сырое мясо перед каждым вылетом с клювом всепогодников или угленосов?
— Что значит «заставлял»? — запротестовал Сорен. — Я до сих пор так поступаю! — Дело в том, что Сорен с недавних пор возглавлял клюв всепогодников и угленосов.
— Вот то-то, и нам надо разжиться сырой мышатиной, если мы хотим лететь в это… — начал было Сумрак, но вдруг резко замолчал, потому что Отулисса изо всех сил пнула его по лапе и прошипела:
— Глаукс великий, до чего же ты несдержанный!
— Несдержанный — это мое второе имя! — как ни в чем не бывало воскликнул Сумрак.
Но колебания, вызванные пинком Отулиссы, уже заронили искры, с ослепительной ясностью озарившие так называемый примитивный разум рептилии по имени миссис Плитивер. «Все ясно!»
— Я хочу лететь с вами, Сорен, — с присущей ей прямотой заявила миссис Плитивер.
Сорен был совершенно ошеломлен. Миссис Плитивер кольцами обвилась вокруг опустевшей жердочки, временно покинутой тремя Бэшками.
— Я уже давно знаю о том месте, — как ни в чем не бывало продолжала слепая змея.
Он даже не сразу понял, о каком месте идет речь.
— Я говорю о месте, поросшем сырым мхом, где камни всегда покрыты влагой и где постоянно слышен рокочущий грохот… воды. И еще мне кажется, что там должен быть туман. Да-да, туман, который вы приносите на своих перьях, когда возвращаетесь оттуда. Туман, пропахший ароматом сырого мха.