– Терпи, казак, атаманом будешь! Ты, кстати, из казаков? Байбаками казаки называют больших толстых сурков, которые стоят в солнечные дни столбиками у своих нор – обстановку наблюдают… не больно?
– И чего полез в кипяток? – встрял подошедший Егоркин.
– Дак я это, рукавицы надел!
– Ты бы презерватив еще одел! – ласково посоветовал мичман:
– Под горячую-то воду, как раз бы помогло! – проворчал Арсланов.
Через комингс двери кок давал ценные указания:
– Товарищ мичман, у нас в селе говорят, что против ожогов простое подсолнечное масло – первое дело!
– А у нас есть научный подход к этому делу – целая банка! – огрызнулся Аарсланов и в его голосе появился кавказский акцент, как всегда случалось при волнении или раздражении. – И вообще – топайте все отсюда. Как? Да ножками! Про любовь на Красной площади слышали? Вот и топайте куда подальше со своими советами!
Он выпихнул Егоркина и захлопнул дверь каюты прямо перед носом.
Тут появился замполит и на ходу спросил:
– Как там наш Сцевола?
– Обойдется. – отмахнулся Егоркин. – но молодец! В интересах дела, говорит. Чтобы не ждать!
– А почему – Сцевола? – тут же пристал с вопросом любопытный кок.
– Да был в древности у римлян такой воин – на виду врага он сжег свою руку на огне факела, не проронив ни стона, враги испугались и ушли.
– Да, не всякий нормальный солдат станет с такими психопатами связываться – согласился удовлетворенный кок.
– Чтобы ты понимал в подвигах, Кастрюлькин несчастный, – обиделся за своего приятеля старшина мотористов Краснов. – Ему же просто некогда было думать! Как лучше хотел…
– Да, Краснов! А думать – совсем не лишнее занятие! Хотя, говорят, что уж лучше хоть как-то сделать, когда это нужно, чем очень хорошо – после того, как…
Тем временем, корабль вошел в залив, медицинский катер встретил его на рейде. Закутанного раненого ловко передали на борт, и он заспешил к причалам, недовольно взвыв резкой, протяжной сиреной.
Разглядев в визир две машины скорой помощи на причале, командир связался поочередно со всеми оперативными дежурными – по нисходящей, доложил об успешном окончании работы и получил “добро” в родную базу.
За узкостью объявили готовность два, вахта заступила по-походному, помощник начал очередную приборку – соскучился по ней, наверное, за время экстрима. Все пошло как всегда.
– Ну вот, опять приборка! – проворчал Ясенев, тащивший куда-то потрепанный мегомметр.
– А потом – опять прием пищи! – в тон ему сказал матрос из артиллерийской боевой части..
– Э, нет, ты уж грешное со святым не путай! Сейчас на ужине в бачках ничего для чаек не останется – голод лучшая приправа к любой еде.
– А, Ясенев! Ну и как? Насчет кино и подвигов? – поинтересовался Егоркин.
– Пусть уж лучше фильмы не про нас снимают, да и без подвигов как-то переживем!
– Чего может быть лучше – человека спасли – раз, дело сделали – два, идем домой – три!
– Да кто спас-то? Доктор с Арслановым!
– Если хочешь – все мы сделали свое дело. Вот такая она, наша служба! В одиночку никто не сладит, а вместе – другой табак! А уж славой потом как-то поделимся!
О разных важных жидкостях и их роли.
После обеда в квартире Егоркиных раздался телефонный звонок. Продолжительные трели заставляли бедный аппарат аж подпрыгивать от нетерпения. Дражайшая половина Палыча целиком ушла в очередной роман в яркой обложке и упорно делала вид, что этот досадный раздражитель ее совершенно не касается. Поняв, что отрываться от телевизора придется именно ему, Александр Павлович вздохнул и прошлепал к столику, поднял трубку и раздраженным тоном гаркнул в нее:
– Да!
– Привет, Палыч-сан! – в ответ заорала трубка жизнерадостным голосом Сергея Коромыслина, старого приятеля Егоркина, служившего механиком на одном из вспомогательных катеров где-то на подплаве: – Ты, брат, давай дуй быстрей ко мне на фазенду, там почтенная публика собралась, тебя ждем! Тебе – персональное приглашение со всем уважением от виновника. Бери себя в горсть и метись к нам – уже все есть, даже очень приличный повод имеется, закуска и выпивка тоже уже на “высоком”! Я уже туда лечу тоже!
Заслышав несущийся из трубки этот призывный клич, Светлана, жена Егоркина, стала подозрительно коситься на мужа со своего дивана и внимательно прислушивалась к разговору. Однако, пока она делала искусственно-отсутствующий вид.