-Ты что-то сказал или мне послышалось?
-Не послышалось. Я сказал, что на твоём месте не стал бы себя так вести. Или ты забыл, что случилось тогда в восемнадцатом?
-Ты не на моём месте,- сквозь зубы прошипел Аллигатор, но быстро пришёл в себя и сел за стол, грубо оттолкнув в сторону Валета.
По безумному, но при этом испуганному взгляду, пахана можно было понять, что Мутный знает какую-то его тайну. Он ненавидел своего симпатичного тридцатилетнего сокамерника, про которого практически никто ничего не знал. Мутный всегда умело скрывал своё прошлое. Рассказывал о себе немного, постоянно смешивая правду с вымыслом. Его истории переплетались друг с другом, но при этом никогда не были связными, а скорее напоминали сборник рассказов. У Мутного не было друзей, не было семьи, не было даже любовниц. Как мужчина с такой внешностью мог остаться девственником не понимал никто, поэтому очень скоро решили, что у Мутного проблемы с головой.
В комнате зависла неловкая пауза. Валет продолжал перемешивать колоду карт, Аллигатор уставился стеклянными глазами на валявшуюся на столе чайную ложечку, а Профессор так и стоял возле унитаза, опершись рукой о двухэтажную кровать. Чтобы прервать гнетущее молчание, Седой прочистил горло и обратился то ли к Мутному, то ли к пахану:
-Вы ж вдвоём из восемнадцатого барака. Мы уже больше полугода сидим вместе, а вы так и не рассказали, что там произошло. Почему он сгорел, и почему только вам удалось выбраться живыми и здоровыми?
В этот момент Аллигатор бросил на старика взгляд, от которого старое сердце сжалось и провалилось куда-то в пятки. Седой отвернулся и сделал несколько глотков холодного горького чая с лимоном.
-Не знаю, отчего Аллигатор так не любит эту историю,- Мутный снова улыбнулся и облокотился о неровную поверхность стола.
-Заткнись,- сказал Аллигатор, не отрывая взгляда от погнутой ложечки.
-В тот вечер Аллигатор…
-Заткнись! - взвыл пахан.
-Он проиграл очень большую сумму в карты, а я помог ему заплатить. Потом мы легли спать, а тут резко начался пожар. Никто даже не знает- почему. Наши с Аллигатором койки находились прям у двери, поэтому мы, как только почувствовали запах дыма, выбили её, выскочили на улицу и стали охрану звать, а в этот момент крыша в бараке обвалилась, и все, кто внутри был, погибли. Нам просто повезло.
Мутный почесал пышную шевелюру, кивнул головой и вернулся к своему месту. Он залез на кровать прямо в драной телогрейке с капюшоном и старых валенках. Несмотря на то, что до конца лета оставалось больше недели, в этом суровом крае иногда приходилось носить куртки и в июле. Эта ночь выдалась особо холодной- шёл дождь, а порывы ветра обдували барак, проскальзывая сквозь крохотные щели между старыми отсыревшими досками. Поёжившись, Мутный прижался лицом к холодной стене. Он почувствовал, как сквозь щель ему в нос ворвался запах грязи, дождя и осенних листьев- запах свободы. Так пахли люди, которые приезжали навестить своих родственников и друзей, сбившихся с правильного пути. Так пахли автобусы, которые отвозили освободившихся в Магадан. Так когда-то пахла родная деревня Мутного. Он закрыл глаза и почувствовал, как из головы исчезают все мысли, а громкий смех и жаргон, раздававшиеся из-за стола, будто становятся всё дальше и дальше.
Прошло не больше двадцати минут. Заключённые успели выпить весь чай и оставить Валета, который почти всегда проигрывал, без последних сигарет. Седой выключил керосиновую лампу, подошёл к кровати, но, как только он лёг на тонкий скрипучий матрас, где-то снаружи послышались громкие шаги, дверь резко распахнулась и комнату озарил тусклый свет маленького фонарика, которым снабжали всех работающих в колонии. В барак зашёл маленький пухлый человечек в форме и торжественно объявил:
-К вам новенького привезли.
Аллигатор поднялся с койки, протёр руками глаза, грязно выругался и снова зажёг керосиновую лампу, одиноко стоявшую на столе.
Солдат выскочил из барака, на улице раздались хлюпающие звуки, и в комнату вошёл высокий симпатичный мужчина с бледным лицом, крепкими мускулистыми руками и короткими волосами тёмно-коричневого, почти чёрного цвета и небольшим, но глубоким шрамом на щеке. Дверь за ним резко захлопнулась, и единственным источником света осталась тусклая лампа, которую держал в дрожащих руках Аллигатор.