Усмехнулся старик:
– Если у тебя есть глаза, ты должен видеть, куда попал. Почему не спросил, что все это значит?
– Есть мудрый совет, – отвечал Салэ, – не расспрашивать о том, что тебя не касается.
Удивился старик:
– Вижу, ты не так прост, как кажешься! Скажи, мудрец безбородый, что красивее: арабка вот эта, или собака.
Не задумываясь Салэ, ответил:
– Не все то красиво, что красиво, а только то красиво, что сердцу мило.
Старик и, замахнувшись ятаганом, снес головы арабке и собаке, и сказал
– Как-то раз ночью, придя к жене, я нашел подле нее чужого, и, по моему слову, женщина стала собакой, а мужчина женщиной. Ты видел их, прежде чем я снес им головы. Сюда и до тебя приходили люди. Бараньи головы их ты видишь на колу, а твоя останется на плечах. Только от тебя я услышал мудрые ответы на мои вопросы.
И старик наградил Салэ. Кроме воды, вынес Салэ из-под земли ведро разных камешков.
Не бросил их назад в колодец, как советовали корабельщики, а послал с первым случаем к матери в Джанкой.
Мать смотрела на камни и думала – совсем потерял Салэ разум. Но Ресамхан сказала старухе, чтобы позвала богатого караима, и караим отдал за камни столько золота, столько редко бывает на свете.
А через год возвращался Салэ домой и на пути в Джанкой встретил табуны лошадей, и отары овец, и стада скота, и когда спрашивал – чьи они, ему отвечали:
– Аги Салэ.
– Видно новый богач в Джанкое появился – думал Салэ…
Много лет не был Салэ в Джанкое и не узнал селения. Сердце упало, когда не увидел своего жалкого жилища. На месте ее стоял большой дом, должно быть тоже Аги-Салэ.
Поник он головою и в печали сел у ограды нового дома. Увидела Ресамхан Сале у ограды и послала старуху-мать позвать его в дом.
Первым богачом стал Салэ на деревне, первым щеголем ходил по улице, а когда садился на серого коня, выходили люди из домов посмотреть на красавца-джигита.
Увидел его старый бек из башни ханского дворца, послал позвать к себе, три раза звал, прежде чем пришел к нему Салэ, а когда пришел, позвал бека к себе в гости.
Угощал Салэ старика, и не знал тот, что подумать. Ведь никто, кроме Ресамхан, не умел так приготовить камбалу, поджарить каурму, какими его здесь угощали…
– Если бы Ресамхан была жива, отдал бы ее за тебя – сказал Ага, глубоко вздыхая.
И тогда открыл Салэ беку свою тайну, и сорок дней и ночей пировал народ на свадьбе Аги Салэ.
Через год родился у бека внук и стали называть его Султаном-Салэ.
А когда Султан-Салэ стал старым и не было уже в живых его отца, построил он в его память, на том месте, где стояла прежде бедная хижина, такую мечеть, какой не было в окрестности.
Ну, а слушателю легенды следовало бы подумать и о том Джанкое, что прежде стоял вблизи селения Султановка, по пути от Феодосии к Отузам, только Джанкой тот был греческим поселением, а не татарским…
ПИРАТСКИЙ МАЯК
Какую радость испытывает блуждающий в потемках человек, когда увидит огонек, невольно ноги понесут его к нему. Огонь в безветренную погоду напоминает корабельщику домашний очаг. Огонь на берегу в бурю предупреждает об опасности. Недаром в глубокой древности люди строили маяки, к себе манящие, и на строительство их денег не жалели. Вспомните о величественном александрийском маяке, входящем в число семи чудес света. Маяков в древности на Черном море не было, хотя здесь опасностей немало поджидало мореплавателей.
Те, кто сегодня плывут по просторам Черного моря, хотя бы не чувствуют опасности нападения тех, кто носил немало названий: флибустьеры, корсары, пираты.
Раньше пираты не давали прохода мирным торговым судам, нападая и грабя их. Черное море кишело ими. Правда, боспорский царь Евмел в свое время очистил от пиратов воды моря, но время шло, и они вновь появились.
Среди множества пиратов Понта своим коварством и жестокостью выделялся Тавр. Имя свое он получил от народа тавров, откуда и был родом. Исполинский рост, огромная физическая сила сочетались в нем с мужеством, смелостью и коварством. Он был умен и хитер. Тавр в переводе означает Бык, кличку ему дали греки за его стремительность силу и непредсказуемость. Нападения Тавра и его пиратов всегда были внезапны и беспощадны. Они грабили и топили торговые суда, медленно плывущие мимо скалистых берегов. Своих кораблей тавры не имели, они были горцами и, спускаясь к морю, прятались между утесов, выслеживая путь купеческих судов. А в тайных небольших бухточках и гротах у них стояли на приколе легкие лодки для окружения тяжелогруженых кораблей. Понтийский царь Митридат поддерживал пиратов, если они нападали на римские суда, или купцов, торгующих с римскими областями. Он вел долгую и непримиримую войну с Римом.