– Мы не хотим этого! – закричали воины. – Не допустим позора, пока жив хоть один из нас!
– Друзья мои! – сказал князь. – Пока цела наша святыня, народ живет, хотя бы осталась от него только горстка людей. Поэтому я спрячу святыню так, чтобы ее не нашел никто из врагов. И наложу на нее заклятие, чтобы далась она в руки только тем, кто приблизится к ней с чистыми побуждениями…
Сказав это, князь с небольшой группой самых близких и надежных людей направился к пещере на горе Басман, близ Биюк-Узенбаша. Только ему одному известными тропами они добрались до нее. Воины внесли золотую колыбель в глубь извилистой пещеры и оставили князя одного. Став на колени, тот тихо произнес:
– Могучие духи! Я и народ мой вверяем вам самое дорогое, чем мы обладаем. Его хотят отнять алчные соседи – генуэзцы, чтобы лишить нас имени, чести и свободы. Горские воины бьются с ними сейчас не на жизнь, а на смерть. Если они не сумеют одолеть жестокого врага и погибнут, прошу вас: примите под свою охрану нашу святыню и сохраните ее для грядущих поколений.
– Так будет! – раздалось в мрачной пустоте пещеры.
– Заклинаю вас покарать того, кто захочет взять эту колыбель ради порабощения другого народа или ради какого-нибудь иного злого умысла.
– Так будет! – опять донеслось из мрачной пустоты.
– Могучие духи! Я прошу вас открыть место, где хранится колыбель нашего народа, тем людям, которые будут искать ее для возрождения моего народа, его славного имени, его непокорного духа. И помогите мне в битве за жизнь моей семьи, жен и детей моих воинов, за нашу землю, горы, за наши поля и жилища!
В этот момент перед князем появился старец в белой одежде и сказал ему:
– Не отчаивайся! Тяжелые дни переживает твой народ, но наступят для него и лучшие времена. Это будет не скоро, немало горя испытает он. Однако, смотря вдаль, я вижу его возрожденные поля, шумные города, счастливых людей. Не отчаивайся, если даже потерпишь поражение…
– А что будет с генуэзцами, нашими врагами?
– Судьба их несчастна, как и всех захватчиков. Они навсегда исчезнут с этой земли.
Старец медленно ушел в глубину пещеры, а князь выбрался из нее и поспешил к своим воинам. Долго еще длилась война между двумя народами. И каких бы побед ни достигали генуэзцы, они не добивались своего, не могли захватить золотой колыбели.
Ушли последние отряды горцев с родной земли, уступая их злобной силе. Но и ряды врагов поредели, ослабли. И когда неожиданно орды новых захватчиков нагрянули на генуэзцев, они с позором бежали, чтобы никогда больше не появляться на крымской земле. А бумагу, которая давала им право владеть ею, унес ветер в далекое море, и исчезла она навеки.
Столетие за столетием кипели битвы за горскую землю, а в пещере на горе Басман хранилась чудесная золотая колыбель. Много смельчаков пыталось завладеть ею, но им не удавалось добраться до нее. Они возвращались изуродованные, с помутившимся разумом.
Дождется ли колыбель тех, кто владеть ею достоин? Исполнится ли предвидение духов горы Басман?…
ДЕЛЕКЛЫ-КАЯ
Наступает вечер. Потянулись к деревне от гор тени синие. Спала дневная жара. Дым горящих кизяков и курая щекочет ноздри. Блеяние барашек и коз. Мычание коров. У молодых вечером забот много: скотину загнать, подоить, детей накормить, спать уложить. А что делать старикам? Только собраться у кофейни, поговорить о делах давно минувших, перекинуться словами о погоде, по чашечке кофе выпить, покурить славного табаку турецкого. Крымские табаки тоже хороши, но нужной крепости у них нет. Так лучше все же турецкий.
Что ни говори, а у старости и в покое, и без него, будущего нет, все славное, да доброе в прошлом осталось, вот и, кажется, старикам, что настоящее всем хорошим уступает прошлому. Разговор, как правило, и начинается с восхваления минулого. Кто-то из собравшихся, затянувшись дымом табачным, и выпуская его густой струей, произносит всем знакомую фразу, вопросом звучащую:
Прежде лучше было…
Все молча, но согласно, кивают головами, увенчанными шапками из каракуля, только девяностолетний Муслядин, сидя на корточках рядом с имамом, вслух поддакивает:
– Да лучше было. Прежде много лучше было…
И, помолчав немного, продолжает:
– Хорошо было. Когда нужно – дождь был; когда не нужно – не было дождя. Червяк лист не ел; пчелы, как пчелы, были. Медосбор таким был, что куда мед девать, не знали; козы, как козы, барашки, как барашки, один курдюк весил столько, сколько сегодня весит весь баран. Ах, какой шашлык получался из барашка, какие чебуреки,- старик закатывал глаза, причмокивая языком. По две пары буйволов у каждого было. Хорошо было.