Она слегка задыхалась, словно прохладный ароматный воздух конторы не хотел проникать в её легкие. Она ёжилась, как будто светлые стены, высокий потолок и чистый гладкий пол давили на неё со всех сторон. Она, похоже, старалась стать невидимкой, и заметно нервничала из-за того, что стать невидимкой не получается.
— Подойди сюда, Лана, — благожелательно произнес Мариани. — Подойди, не бойся. Умница. Лана, джи Дитц намерен удочерить тебя, и хочет знать, что ты об этом думаешь.
Девочка развернулась на босых пятках и уставилась на Конрада. Опухоль на лице отчасти спала, и было отчетливо видно, что правый глаз у нее прозрачно-голубой, а левый — прозрачно-карий. Знаменитый "двойной топаз" Зель-Гар", по местным представлениям — признак счастливой судьбы и высокого предназначения. Пока что со счастьем выходило не очень, но Зверюга Дитц был твердо намерен выправить крен этой конкретной жизни.
— А что со мной будет? — спросила Лана.
— Не знаю, — честно ответил Конрад. — До сих пор у меня не было детей, одни новобранцы. Могу только гарантировать, что больше тебя никто не купит и не продаст. И любому, кто попробует причинить тебе вред, придётся иметь дело со мной. И с Руди, конечно.
При упоминании об оставшемся в кузове пикапа псе девочка робко улыбнулась, оглянулась на юриста и кивнула:
— Я согласна.
Пока рекомендованный стряпчим врач штопал и шлифовал всё, что требовало штопки и шлифовки, Дитц держал Лану за руку. Туда, где что-то звякало, шипело чем-то вроде пылесоса и вспыхивало разноцветными огоньками, он не смотрел. И изо всех сил отвлекал девочку, чтобы и она не смотрела тоже.
— Ну, вот и всё. Ты молодчина. Слезай, — весело сказал, наконец, медик, опуская подпорки для ног. — Я же обещал, что больно не будет? Обещал. Ты согласна с тем, что я не враль?
— Ага, — Лана одернула футболку и осторожно поинтересовалась: — Это всё?
— Почти. Вот тебе карточка, прогуляйся до автомата. Ты ведь голодная? Сестра Мюррей поможет выбрать то, что нужно. И не бойся, рвоты больше не будет. А я пока побеседую с джи Дитцем.
Дождавшись, пока за Ланой и благодушной пухленькой медсестрой закроется дверь, Конрад стёр с лица улыбку и встревоженно повернулся к врачу.
— С ней все в порядке, док?
Разом посерьезневший лекарь подтащил ногой табурет и уселся напротив сержанта.
— В порядке? Смотря, о чём мы говорим. Физическое состояние в норме — или будет в норме, когда девочка наберет вес, естественный для её роста и возраста. То же касается состояния костей: список препаратов я сбросил в нашу аптеку, а инструкции по применению — вам. Десны кровоточат, но зубы пока целы, хотя некоторые и шатаются. Как только с недоеданием будет покончено, всё нормализуется. Что же до внутренних повреждений, то их, на удивление, почти не было. Ну, если не считать…
— Понимаю, — скрежетнул зубами отставной легионер.
— Да нет, не понимаете. Могло быть куда хуже. А так я готов ручаться своей лицензией, что, когда Лана захочет иметь детей, они у неё будут. Ее счастье, что это были мальчишки. Доберись до девочки взрослые… но — обошлось.
— А что вас беспокоит?
— Психика, — без обиняков заявил врач. — Разрушение стереотипа страшная штука для подростка, только-только подходящего к пубертату. Вы перевернули представления Ланы об окружающей действительности, джи Дитц, поставили их с ног на голову, и она не понимает, что происходит. Не понимает и боится.
— Меня?! — оторопел Дитц.
— Того, что сон закончится и вернётся кошмар. Девочка привыкла к вполне определенным стандартам взаимоотношений сильного и слабого. И тут появляетесь вы. С её точки зрения сильный должен бить и издеваться, а вы разогнали тех, кто её лупил, и обработали раны. Хорошо обработали, кстати, примите мои поздравления.
— Имею опыт, — проворчал бывший легионер.
— Заметно, — в тон ему отозвался медик. — Далее. Лана привыкла к тому, что сильный отнимает у слабого еду и смеётся над голодными слезами — а вы накормили её… она вам рассказала, за что её избили вчера?
Дитц мрачно кивнул. На ферме Кронберга невыполнение порученной работы каралось лишением пищи. Поскольку работы было много, а сил у девочки, напротив, мало, она ничего не ела два дня. И украла лепешку. Крохотную, плохо пропеченную лепешку. А её застукали.
— Вы накормили Лану и держали ей голову, когда она пожадничала, и ужин попросился наружу. И даже ругаться не стали, сами убрали за ней. Сильный насилует — а вы уступили ей свою кровать и пальцем до нее не дотронулись. К слову, слышали бы вы себя со стороны, когда требовали, чтобы я не жалел обезболивающих! Так что да, слом стереотипа налицо. Возможны… хм… эксцессы.
— Мы справимся, — твердо сказал Конрад, поднимаясь на ноги. — Спасибо за консультацию, док, но я уверен, что мы справимся.
— Мы? — казалось, врач искренне удивился. Или хотел из каких-то своих соображений услышать развернутый комментарий и теперь подталкивал к нему собеседника.
— Я и Лана. Поодиночке тут не разобраться, а вот вместе… не скажу, что запросто, но у нас все получится. А что касается стереотипов… — Дитц невесело подмигнул врачу. — Знали бы вы, док, сколько через мои руки новобранцев прошло! Разрушение неправильных стереотипов и борьба с последствиями — ежедневная работа хорошего сержанта. А я был хорошим сержантом, поверьте. Ещё раз спасибо. Я подожду Лану в коридоре.
Выйдя из кабинета и усевшись в жёсткое пластиковое кресло, Конрад вытянул ноги и задумался. В том, что он только что сказал врачу, было куда больше здравого смысла, чем, должно быть, подумал этот штафирка. Как быть отцом, отставной старший сержант Дитц не имел ни малейшего представления. Зато очень хорошо знал, как следует обращаться с новобранцем, если хочешь, чтобы из новобранца вышел толк.
Что ж, отставка долго не продлилась, да оно и к лучшему, пожалуй. Давненько Зверюга Дитц не занимался стоящим делом, даже заскучать успел. А ведь сержант — он и в Африке сержант!
"Визуально мрина от обычного человека можно отличить по практически лишенным белков глазам с вертикальными зрачками и т. н. "родовым знакам": пигментации кожи в виде полос, идущих от внешнего и внутреннего уголка глаза к вискам и образующим своего рода "стрелку". Как правило, цвет пигментации совпадает с цветом волос.
Такие знаки отсутствуют у т. н. "никчем", мринов, "не слышавших Зова Баст", чей организм не подвергся возрастной модификации. Тем не менее, даже никчема может быть крайне неприятным противником. И если вы не владеете в совершенстве навыками рукопашного боя, постарайтесь не вступать в конфликт с любым аборигеном, как бы он ни выглядел.
Если вы решили посетить Алайю, забудьте на время пребывания там такие определения оппонента, как "щенок", "крыса" и "сукин сын". Будучи генетическими родичами представителей семейства кошачьих, любые сравнения с грызунами и собаками мрины воспримут как смертельное оскорбление. Так же не стоит, даже в шутку и даже по отношению к девице легкого поведения, употреблять слово "брысь".
Может показаться странным, но слово "ублюдок" на Алайе не только не является оскорбительным, но и может быть воспринято как комплимент. Истоком этого феномена является определение, данное профессором П. Гарнье, одним из членов группы В. Зельдина, своим созданиям: "внебрачные дети Баст".
В крупных городах Алайи, где проживает смешанное население, вы можете увидеть и посетить храмы многих конфессий. Однако сами мрины к верованиям "вулгов" относятся скептически. Объясняется это тем, что вопросы сотворения мира их, сугубых практиков, волнуют весьма слабо. Что же касается вопроса сотворения человека, то мрины не нуждаются в вере, поскольку своих творцов, именуемых на Алайе "Отцами", знают поименно: с деталями биографии, кулинарными пристрастиями и кличками домашних животных.