Подождал я, когда они ко мне вплотную приблизятся, и, мгновенно согнув ноги, ударил ими, что было сил. Те, в кого попал, улетели, разметав в разные стороны половину своих подельников, и пока они соображали, я вскочил на ноги и давай дубасить всех подряд. Кому кулаком в глаз, кому берцем по коленке, а тем, кто пытался подняться, по рёбрам всё теми же армейскими берцами, да так у меня ловко это получалось, что прямо дух захватывало от вырвавшегося на свободу адреналина.
Спустя пару минут бесшабашной схватки, когда все мои противники, поскуливая, забились кто куда, я пришёл в себя и оглядел учинённое мной побоище. М-да, неужели всё это я сделал?! Недалеко от лежанки, где всё и случилось, лежали три неподвижных тела, и двое из напавших не жильцы, просто потому, что здоровые люди так складываться не могут. Видимо, это те, кого я в самом начале ударом обеих ног свалил. Насмерть. Чтобы убедиться в своей правоте, подошёл к этим неудачникам и проверил пульс. Его не было у всех троих. А третий гаврик, кстати, шею себе свернул, ну или я ему. Теперь это совершенно без всякой разницы, ему, по крайней мере, точно.
Поднялся я и оглядел поскуливающую братию, смотрящую на меня, как кролики на удава — в особенности тот, который меня узнал. Подошёл к нему и, схватив за шкирку, поднял на ноги. Посмотрел в глаза с таким прищуром, как сейчас в фильмах чекистов на допросе изображать принято, а он возьми да воздух испорти, да так сильно, что прямо дышать стало невозможно. С омерзением отбросив от себя это чучело, я заметил, что он не только воздух испортил, но и под себя жидким стулом сходил. Вот тут мне стало по-настоящему смешно, и, не выдержав, от всей души расхохотался, схватившись за живот. На некоторых особо впечатлительных гавриков мой смех произвёл такое сильное впечатление, что буквально на моих глазах некоторые из них просто лишились чувств. В этот момент дверь камеры открылась, и в неё влетели несколько бойцов с… не знаю, с чем влетели, наверное, оружием, и направили его в мою сторону. Из-за спин бойцов, хмуро смотрящих на меня, вышел давешний сержант, оглядев побоище, покачал головой и скомандовал:
— Легионер, что здесь происходит? Отвечай!
— Вот эти олухи царя небесного решили мне тёмную устроить, да маленько сил не рассчитали. Вот, в сущности, и всё, мне добавить больше нечего.
Сержант, услышав мой ответ, только крякнул, пройдя к телам, пощупал пульс и, что-то промычав себе под нос, обернулся ко мне и приказал:
— Легионер Тур, следуй за мной.
За тобой так за тобой. Пойду, чего уж там, но сделав пару шагов, я обернулся к сокамерникам и ради хохмы обвёл всех указательным пальцем и перечеркнул ладонью горло. Этот незамысловатый жест привёл вообще к сущему цирку. Они, увидев этот вполне понятный знак, бросились под кровати, надеясь спрятаться от меня. Наивные. Не выйдет у них ничего, пусть даже не надеются.
Узрев эту картину, бойцы боязливо посторонились, когда я мимо них проходил, но мне было по барабану. Глюк он и есть глюк. Они, говорят, всякими бывают, но вот улыбнувшееся лицо сержанта мне почему-то очень сильно не понравилось, даже не знаю почему, но подсознание моё больное прямым текстом намекало на ожидающие меня в скором времени большие неприятности. В общем, завёл меня сержант в канцелярию и усадил в кресло, а сам уселся напротив и, посмотрев мне в глаза, задумчиво так заговорил:
— Легионер Тур, ты сегодня нанёс Империи большой материальный ущерб, прибив троих сослуживцев. Ущерб составил девятьсот тысяч кусков, и тебе его придётся возмещать.
— Так они же сами на меня напали, я лишь оказывал посильное сопротивление, так сказать, в пределах необходимой самообороны. Не справедливо это! — возмутившись, выпалил я, стараясь сообразить, что в очередной раз выкинет мой глюк.
— Это не имеет значения, ты превысил пределы необходимой самообороны и теперь обязан возместить причинённый ущерб, — с хитроватой ухмылкой ответил он и, покопавшись в столе, извлёк какую-то папку и положил прямо перед собой.
— У меня денег нет.
— Понятно, что нет, но у тебя есть три варианта, как расплатиться с Легионом. Во-первых, выплатить денежную компенсацию в размере девятисот тысяч, во-вторых, продлить контракт с Легионом ещё на пять лет.
— А каков третий вариант? — с подозрением глядя на сержанта, поинтересовался я, боясь себе даже представить этот самый третий вариант.
— Пойти на сержантские курсы и продлить свой договор с Легионом ровно на один год. Выбор необходимо сделать здесь и сейчас, в противном случае в дело вступит военная полиция и отправит тебя пожизненно на рудники.