- Да как же нет, - Митя смотрел на Машу как завороженный. - И дядька колотил не раз на дню. Понятно, не работник, не иное что, хлеб даром ел. Пустое все, Господь пусть будет со всеми. Дядька-то о сыне мечтал сильном и спором, да жена бездетной рано умерла. Ну теперь-то может быть…
- Добр ты, послушник Божий, зла не таишь. Спаси тебя Бог, Митя, за все. На свадьбе моей гостем будь непременно. В Любимовке пока остаешься?
- Остаюсь, Марья Павловна. Письмо вот пришло нежданно-негаданно. Приезжает княгиня Катерина Степановна, слава Богу! Заждался ее Степан Степанович.
- Хорошо, - сказала Маша. – Жаль мне его... Знаешь… а ведь и я ничуть на него нынче не в обиде...
После Машиного отъезда затосковал Митя не на шутку. Пришел к отцу Сергию, кинулся ему в ноги.
- Что с тобой?! – перепугался батюшка, глядя в заплаканное юное лицо.
- Батюшка, благословите! Сил моих нет... о монастыре мечтал, а теперь мне монастырь и на ум нейдет. Люблю я... Машеньку люблю.
Поднял его отец Сергий, усадил с собой, принялся утешать.
- Что же делать-то, Митенька? Лютая напасть – такая хвороба сердечная!
- Ох! Лютее нет! Кабы в Господа не верил... руки б на себя наложил...
Отец Сергий аж рот ему ладонью прикрыл, перекрестил юношу.
- Что ты! Что ты! Молчи. В мыслях сего и в шутку держать не смей, не то, что на язык пускать!
- Да я-то что... конечно...
- Смирись, милый. Все перемелется. А что делать тебе? Мне сын, когда вот приезжал, жаловался... Он тоже священник, в Новгороде. Помощник ему нужен, тяжело одному. Вот я и думаю, кто лучше тебя на сие дело подойдет.
- Батюшка! Вы меня благословляете?
- Благословляю, чадо. И на то благословляю, чтоб к храму попривыкнув, и к жизни сына моего приглядевшись, и сам ты в пастыри готовился.
- Батюшка!
Отец Сергий вновь перекрестил Митеньку.
- Поезжай в Новгород. А там как Господь изволит...
Едва Павел Дмитриевич увидел Машу, сразу понял: она знает все. Молча смотрел на нее, она – на него. Под пристальным, глубоким взглядом темно-карих глаз столь на них похожие девичьи очи стали медленно наполняться слезами. Но сдержалась княжна Мстиславская, не заплакала. Павел взял тоненькую руку, нежно и трепетно поднес к губам – странное чувство, очень странное – женскую руку без страсти целовать, с иной любовью. Никогда, ни к кому не испытывал Павел Дмитриевич отцовской любви, да и нынче не мог бы сказать, что полностью открыл в себе эту любовь. Просто не чужой была ему стоящая перед ним девушка – это познавал он не умом, но душой, и с каждой минутой все больше нежности и сострадания рождалось к дочери в его сердце. Маша все поняла. Сиротская жажда родителей сотворяет душу чувствительной ко всему, что покажется ей схожем с отеческой любовью, и все это она готова принять без рассуждений. Девушка осторожно коснулась мягких волос отца, тихо погладила его по щеке...
Тем временем Наталья Вельяминова и Петр Белозеров сидели в соседней комнате на широком кривоногом диванчике, изредка обмениваясь быстрыми взглядами. Наталья, напряженная, тщетно придавала лицу непроницаемо-равнодушное выражение. Петруша по-доброму усмехнулся:
- Уж не ревнуешь ли отца к дочери, Натальюшка?
Девушка ответила негодующим взглядом. Под рукой ее очутился синий веер, она жадно схватила его, обмахнулась несколько раз и бросила в угол дивана.
- Ведь она, похоже, падчерица твоя будущая... – продолжал Белозеров. - Вот судьба! Так откуда ж взялся он, князь твой распрекрасный? Где ж раньше был?
- Ах, Петруша, сделай милость, помолчи, - бросила ему Наталья.
Помолчали вместе.
- Не нравится мне все это, - вздохнул Петр. Молчать ему сейчас явно не хотелось.
- Что не нравится?
- Да все, Натальюшка. Машенька сама не своя была все эти дни. Ей роль твоей сестры двоюродной уже невмоготу, а тут еще батюшка родной объявился...
- Они поладят, - но по голосу Натальи ясно было, что она в этом не вовсе уверена. Скорее напротив, и бедный веер вновь стал жертвой этой неуверенности – теперь девушка, протянув к нему руку, принялась безжалостно трепать изящную вещицу. Волновалась она не менее Петруши, не за Машу, конечно, – за возлюбленного князя своего. Но у Петра не было ее сомнений.
- Машенька поладит с кем угодно. Я о другом. Теперь он ее княжной сделать решил законной...
- Чем же плохо сие? Да и не важно, все одно она скоро Белозеровой будет...
- Не плохо... - Петруша совсем запутался в своих чувствах, и по старинке взъерошил свои длинные светлые волосы, как делал, бывало, мальчишкой, когда волновался.
- Да не отнимет он ее у тебя, - поняла его тревогу Наталья.