— Где ты, госпожа Сейша, сильная хозяйка Старого леса? Мне нужна твоя помощь!
— Помощщь, — прошелестело эхо над ее головой, упало, проползая рядом с краем юбки, коснулось руки холодной неживой кожей, — помощщь? А почему я должна помогать тебе, маленькая нахалка?
Келайла застыла с раскрытым ртом. Какое же это эхо. Сама Сейша вертела вокруг нее медленные кольца, от которых темнота стала совсем ледяной. Вот что-то коснулось теплой щеки, и еще раз. В лицо ударил запах влажной земли.
Нельзя смотреть в глаза Сейше, вспомнила девочка и зажмурилась, изо всех сил. Вытянулась в струнку, стараясь не касаться обвивших ее плотных колец. Одной рукой сжала ремень сумки.
— У меня есть молоко. Для тебя.
— Вкуссное молоко… Я пила его дважды. Еще змеенышшем. Ты хочешь купить мою помощь за свой подарок?
Сейша умолкла, ожидая ответа. Келайла совсем уже хотела кивнуть, но вдруг вспомнила свои мысли. И удивление рассказу старого ужа.
— Нет. Я не знала, что ты его любишь. Если бы уж, который живет под крыльцом, рассказал мне раньше, я принесла бы тебе молока просто так. В подарок.
— Не врешшь?
Келайла осторожно пожала плечами. И призналась честно:
— Только я оставила бы молоко на опушке. Я боюсь тебя, госпожа Сейша, и Старого леса тоже боюсь. Наверное, ты мне не веришь, да?
— Глаза… исстину сскажут твои глаза, девочка. Открой их и поссмотри на госпожу Сейшу.
— Я… я не могу.
— Боишшься…
Кольца легли плотнее, прижимая локти Келайлы к бокам. Она с трудом сдерживалась, чтоб не заплакать. Так темно, так страшно, и через закрытые веки мелькают холодные искры. Это Сейша, догадалась она, смотрит, освещая взглядом темноту леса.
— Я не могу. Потому что мне нужно найти сестер. Для этого нужен ясный взгляд, ведь мне идти далеко, в те места, которых я никогда не видела. Как я найду их, если ты ослепишь меня, госпожа Сейша? Или — превратишь в камень!
— Вот что рассказывают обо мне глупые люди, сссс, — тихо засмеялась гадюка, а кольца сжимались теснее, тяжелая голова легла на плечо, заскользила, повертываясь мордой к лицу Келайлы, — хорошшо, и они не ссолгали. Но что же нам делать, глупая девчонка? Я хочу молока, сспасибо тебе за него. Но мой ссовет поможет, только если ты будешь ссмотреть мне в глаза. И никак иначе. Ессть мысли?
Нет, хотела сказать Келайла, но вдруг вспомнила Серую кошку. Пошевелила плечами, пытаясь высвободить руку из тесных колец. Там, в сумке, лежит маленькое круглое зеркальце. Вдруг оно поможет!
Сейша ослабила хватку.
— Не ссмей обмануть, — предупредила, стоя вокруг невидимыми кольцами, — ессли достанешь нож…
— Молоко, — возразила Келайла, — а еще там чашка. И блюдечко, чтоб налить.
Она опустилась на коленки, наощупь вытаскивая из сумки вещи. Устроила на земле блюдце, открыла зеленую бутылочку. Осторожно налила молока. И вытащила из сумки зеркальце. Услышав движение, медленно повела рукой в темноте, кладя ладошку на большую голову, которая припала к блюдцу. Отвернулась, так чтобы видеть только отражение темноты в круглом зеркальном стекле. Открыла глаза и ахнула, зачарованная.
В зеркальце отражался прекрасный мир, полный светляков и порхающих искр. Деревья с ровными стволами свешивали густые ветви, и те сверкали росой, шевелились от множества сияющих крылышек — тысячи бабочек сидели среди иголок и листьев. А у самой земли, закрывая блюдечко, чернела треугольная голова Сейши. Нет, не чернела, поняла Келайла. Сверкающие узоры покрывали черную бархатную шкуру, складывались в завитки и окружности, бежали по ним яркие искорки, собираясь на макушке алмазной короной.
— Какая ты красивая!
Сейша подняла от блюдца морду, испачканную белыми разводами. И Келайла засмеялась.
— Ой. Прости. Ты замурзалась молоком, как я, когда пью спросонья.
Она протянула руку назад, нащупывая отражение, пальцами стерла следы молока. Затаила дыхание — рука прошла через алмазный венец, будто он соткан из света. А Сейша, выпрямляясь, обратила в зеркало сверкающие глаза, похожие на огромные драгоценные камни.
— А ты умна, госстья Ссстарого леса.
— Нет. Это кошка научила меня. Взять зеркало. Вот, оно пригодилось. Тебе видны мои глаза, госпожа Сейша?
Сверкающие каменья приблизились к самому стеклу, всматриваясь. Черные зрачки сузились копьями.