Пуля, попавшая в Текерева, буквально кинула его на камни, на которых он безжизненно распластался. Ефрейтор Сайдудулаев тут же бросился к нему и, ухватив старшего лейтенанта за плечи, потащил на себе в укрытие. И это было очень вовремя: в том месте, где минуту назад лежал раненый офицер, раздался взрыв.
– Ничего, бойцы, документы сохранил, – прошептал Текерев, прижимая к груди командирскую сумку.
И только в этот момент Самид Сайдудулаев обратил внимание на правый локоть офицера. Маскхалатная куртка старшего лейтенанта в этом месте стала бордовой от крови. Он сделал потерявшему сознание командиру обезболивающий укол в руку и, наложив на предплечье жгут, остановил кровь.
Бой, к счастью, был недолгим. Старшего лейтенанта погрузили в бронетранспортер и двинулись в сторону Кабула. В бреду Текерев все время повторял одну и ту же фразу: «Держи сумку, держи сумку!»
Бойцы знали, что в ней находились очень важные документы, которые старший лейтенант получил в кишлаке от «своего» человека. Это была карта, нарисованная от руки, с непонятными значками, цифрами и короткими записями.
…Камень, скатывавшийся со скалы, заставил Стеклова вжаться в стену.
– Товарищ лейтенант, – шепнул Нечипоренко, – передвиньтесь на десять метров влево, там есть такой же выступ. Как раз для одного человека.
– Там только что упал камень, значит, душманы над ним находятся, – покачал головой Стеклов.
– Это я там был только что, видно, столкнул нечаянно тот камень. Вы здесь у всех на виду, – прошептал в ответ младший сержант, – а там будете находиться под камнем, значит, сверху будете невидимым. Если не хотите, я туда поползу. Увидите их – открывайте огонь.
– Стой, я сам туда поползу, – поднял руку Стеклов. – Если что, меня с ефрейтором Каплиным прикроете, – и пополз в то место, куда указал ему только что Нечипоренко.
Прав был младший сержант: это место было более удобным по сравнению с тем, на котором он прятался несколько минут назад. С крышей, каменным ребром, скрывающим его от бокового обзора.
Но вот в чем вопрос: если спускающиеся со скалы душманы окажутся справа, как же он откроет по ним огонь, ведь там находятся Каплин с Нечипоренко? Хотя их отсюда и не видно, но он не должен забывать о том, что пуля может срикошетить от камня. И тут…
…С трудом открыв глаза, Валентин понял, что лежит, упершись лицом в камень. Голова была очень тяжелой, он с трудом, постанывая, попытался ее оторвать от земли, но какая-то сила придавила его.
– Кто твой комантир? – услышал он приглушенный голос.
«Я в плену?» – ледяной молнией резанула мысль, и, кусая разбитую губу, Валентин вжался в камень.
– Я спрашивай, кто твой комантир дивизий? Молчишь? Сечас тепя упью… Я тепья последний раз спрашивай, кто твой ком-мантир дивизий?
– Херовая у вас разведка, – выдавил из себя Стеклов.
– Кто? – Что-то твердое и холодное уперлось в затылок лейтенанта.
В висках похолодело. «Вот и вся твоя война», – мелькнуло в голове лейтенанта.
– Хотчешь жит? – Каждое слово допрашивающего было каким-то холодным, чуть ли не морозным.
Судорога прошлась по согнутой левой ноге, и Валентин от невыносимой боли застонал:
– А-а-а!
– Как фамилий твоего комант-тдира? – придавливая чем-то твердым затылок, повторил свой вопрос душман.
– Да пошел ты!.. – выкрикнул Валентин и тут же почувствовал, как что-то острое коснулось его горла!
– Я отрезай тепе голова, если не сказешь!
Сильные толчки крови в висках, разрывая сосуды, стали напоминать колокольный набат. Только эти звуки отдавались болью, ударявшейся в затылок.
– Послетний вопрос, лейтенант. Не ответишь… – Валентин понял, что нож, упирающийся своим лезвием ему в горло, сейчас разрежет его сонную артерию…