— Вы уйдёте? — с паникой в глазах спрашивает девчонка.
Это она ещё хорошо держится, не истерит, неизвестно как я бы повела себя в её положении.
— И не думала, — отвечаю так, чтобы голос звучал твёрдо, легонько поглаживая её по лбу. Температура действительно повышена, нехорошо. — Всё хорошо, не бойся.
Кирилл с тревогой в глазах и зелёным лицом стоит у двери, готовый в любой момент сбежать, но мужественно делает вид, что ничего его не пугает. Извини, малыш, сейчас тебе мало не покажется. Будешь мне помогать.
— Что есть из дезинфекции и антибиотиков? — требовательно спрашиваю.
— Э-э-э, ты сейчас со мной говорила? Просто я подумал, ты всё ещё на телефоне, — иронично проговорил Кирилл, демонстративно подув на ногти.
— Ясно. Я пишу на листочке всё, что требуется. А ты сейчас же, мне пофиг как, хоть сам метнись в ближайшую аптеку и привези всё из списка. Ты слышал? — говорю, а сама уже заканчиваю список.
Кирилл кивает, вырывает у меня листок вместе с блокнотом и пользуясь возможностью, скрывается за дверью, звонит одному из охранников.
— Тебя как звать, хорошая моя? — спрашиваю, набирая следующую порцию гемостатика. Блин, инструменты ведь тоже могли понадобиться, почему не включила в список Ивану вчера, балда?
— Лика, — тихим голосом отвечает девочка.
— Лика, ты не молчи, ладно? Говори, что чувствуешь, — спокойным голосом прошу я, поливая перчатки антисептиком.
Прошло часа три, когда я уляпанная, как мясник и совершенно обессиленная, собирала использованные перевязочные материалы. Девочка стабилизирована. Младенец здоров. Признаться, никогда не испытывала безумной любви к детям. Но сегодня никакой неприязни и раздражения к кричащему раскрасневшемуся комку не испытывала. Глядя на лицо, с которым Лика прижимала к себе своё обретённое сокровище — я ощущала лишь усталость, облегчение и ещё что-то… Может потому, что раньше я такого взгляда не видела. Такой теплоты.
— Утром приду, посмотрю на тебя. Я там тебя подштопала маленько, так что не вздумай тужиться, вообще никак. Если ночью будешь вставать, подмывайся этим, поняла? — я сделала страшное лицо и строго указала на чайничек с марганцовкой. Девушка серьёзно закивала.
Прислонившись к косяку на крыльце, я смогла сделать глубокий выдох. Холодный ветер возвращал мои эмоции в привычное состояние.
Кирилл стоял у противоположного косяка. Чего-то он совсем беленький.
— Ты-то сердешный, как?
— Да ну вас нахрен, девственником останусь, — в сердцах выдал Кирилл, глядя на меня с уважением и отвращением одновременно. Мальчишка молодцом оказался, быстро подсуетился, всё подвёз. Досталось ему, бедолаге.
— Спокойно, не у всех так, — успокаиваю, закинув чемоданчик на плечо, — спасибо, вовремя помог. Ну что, домой?
От усталости мы по дороге не разговаривали, с трудом добрели в потёмках до своих ворот. Кирилл махнул мне рукой оставшись внизу, переговорить с охраной. Я поднялась на второй этаж, доковыляла до кровати и с наслаждением уткнулась в подушку, не успев раздеться. С тоской вспомнила, что последней трапезой сегодня был завтрак. Сотовый показывал два часа ночи. Я бросила его на подушку рядом с собой и отключилась.
Утром снова поднимаюсь ни свет ни заря — по инерции, вероятно. За окном ещё темно. Кое-как продирая глаза, я сонно сползла вниз, даже не посмотрев на время. На кухне опрокинув в себя чашку отборного хозяйского эспрессо, первым делом направилась проверить состояние пациентки.
Солнечный диск едва показался на горизонте, и перед рассветом холод пробирал до костей, жаль джинсовку в доме оставила. Ветер мёл пыль прямо в лицо, так что я не сразу заметила, что у дома пациентки кто-то есть. У крыльца я услышала их голоса. Первый из них — голос Андрея — был весьма и весьма зол. Они с Кириллом стояли перед открытой дверью и что-то горячо обсуждали. Я остановилась так, чтобы меня видели, но близко подходить опасалась.
— Это несерьёзно. Вы оба ответите отцу за эту глупость, — отчитывал Андрей ничуть не расстроенного Кирилла. — Лика под моей охраной, если с ней что-то случится, я должен буду ответить перед Драмиром за всё, что было в его отсутствие. Думаешь, если отца нет — ты старший? Я выдал чёткие инструкции.
Младший только отмахнулся.
— Всё путём, Андрэ, у Лики теперь сынишка-альфа. Вы все мне должны спасибо сказать.
— Если бы она не выжила? Я же велел сразу звонить Дэну.
— Ты не велел, ты советовал.
— Ты зачем Лику новенькой подкинул? — Андрей рассержен ни на шутку, я бы на месте Кирилла не отважилась спорить с ним в таком состоянии.
Меня как будто не существовало. Они были поглощены друг другом, и я не могла пройти мимо них не потревожив.
— Посмотреть. Вы сами с отцом велели проверить, подходит ли, — спокойно ответил мальчишка.
— И как? — внезапно сменил настроение старший брат, сложив руки на груди смотрел скептически.
— Подходит.
Повисла безмолвная пауза. В течение которой старший Ростовцев, постукивая указательным пальцем по плечу, решал, насколько серьёзно можно расценивать слова младшего.
— Кирка, тебе решать, — напоминает строгим тоном Андрей. — От этого твоя жизнь зависит. Уверен?
— Она на полпути не бросит. Я выбрал, — голос мальчишки переменился, став непривычно взрослым.
— Подтверждаю твой выбор, — с облегчённым вздохом произносит Андрей.
Не успела я открыть рот, как Андрей резко поворачивает голову:
— Вы что здесь делаете?
Я аж вздрогнула. Как ему это удаётся? Отчего колени снова подгибаются, как у школьницы нашкодившей? Будто на меня ни разу не орали, ей-богу. Его голос то пугает громовыми раскатами, то баюкает звериным урчанием.
— Пациентку осмотреть, — лепечу едва слышно, оробев перед его стальным взглядом.
Ростовцев переводит взгляд с меня на Кирилла и обратно.
— Вика, вы можете быть свободны, — снисходительно отвечает Андрей, — здесь ваша помощь больше не потребуется.
— Ей нужны поддерживающие препараты, была острая потеря крови… и швы бы проверить.
Старший поднимает ладонь и с вернувшимся раздражением останавливает меня:
— С этим разберутся. Возвращайтесь в дом, — командует он непререкаемым тоном.
— Но…
Из дома «выплыл» примечательный экземпляр, и я застыла с приоткрытым ртом. Худющий, как жердь, укутанный в чёрную мантию, не то парень, не то женщина странная. С чёрными до плеч волосами, весь в цацках, увешанный, словно рождественская ёлка. Они о чём-то зашептались с Андреем. Затем прошли внутрь, захлопнув дверь.
Я металась между желанием вломиться внутрь, нарушив таким образом прямой приказ и нарваться на ещё один выговор… как бы не уволили к чертям. Я уж и привыкать начала.
Кирилл легонько тронул сзади моё плечо:
— Лика в порядке, под присмотром. Пойдём, скоро завтрак, — дружелюбно предлагает он и я ведусь, глядя в эту его обезоруживающую улыбку, подозрительно легко успокаиваюсь. — Ты, правда, в Склифе училась?
— Правда, — отвечаю я, последовав за ним.
Кирилл присвистнул.
— Не слабо. У нас в глуши что забыла? — спросил он, когда мы отошли от дома на безопасное расстояние.
— Хочу на квартиру в столице заработать.
— Поня-а-ятно, — протянул он, что-то прикидывая в уме.
Чернявенький снова показался на пороге, он успокаивал Андрея, который вышел следом за ним.
— Что за индивид? — не выдерживаю я.
— Даниэль, он тоже лекарь, но совсем другой, ты ещё не раз его увидишь.
— Андрей не в духе, — вопросительно замечаю я.
— Ясень пень — не в духе, — ухмыляется младший Ростовцев. — На нём ответственность за всех нас. Драмир ему пару оставил, не хотел уезжать от своей ненаглядной Лики, да Андрэ приказал, и обещал ответить за его семью по кодексу. Жопонька тем же вечером случилась. Он и бесится. За Ликой должен был смотреть Даниэль, но нашлись срочные дела. Было два варианта: ждать или тебя привести. Я не стал ждать, как видишь, всё пучком.
Коротко и ясно. Я кивнула. Только до сих пор, хоть убей — не понимаю, как девочка с такой кровопотерей так хорошо продержалась.