Затем я узнал, что он подал прошение о возвращении Артёма в род. А после всё наше общение было сугубо на учебные темы касаемо баллов рейтинговой системы.
Но сейчас он явно поджидал меня не для того, чтобы обсудить те самые баллы.
— О чём вы хотели поговорить? — с интересом спросил я.
— Давайте… не здесь, — ответил Сергей Станиславович. — Тут недалеко есть круглосуточное кафе. Там можно поговорить без лишних свидетелей.
Отказываться у меня причин не было. Поэтому я кивнул, и мы отправились в кафе.
Преподаватель заказал себе чашку кофе, но я решил воздержаться от кофеина перед сном. Иначе точно потом не усну, а завтра важный день.
— Я бы хотел, чтобы вы сразу перешли к сути, — сказал я. — У меня много дел, чтобы сидеть в кафе полночи.
— Да, хорошо, — ответил он, нервно отпивая из чашки. — Я хочу поговорить с вами о своём сыне.
Ожидаемо, других тем для разговора и быть не могло.
— По-моему, мы уже всё обсудили, — заметил я.
— Я был с вами не слишком-то вежлив, — не поднимая глаз, отозвался Сергей Станиславович. — Но теперь, в спокойной обстановке, я надеюсь вы выслушаете меня. Артём — это мой единственный сын. Мой наследник и моя гордость.
— Которого вы выгнали из рода, — спокойно напомнил я.
Он сам мне об этом рассказывал. За многочисленные нарушения законов, которые сильно отражались на репутации рода.
— Он уже снова принят в род, — заявил преподаватель. — Так что дело его будет рассматриваться в другом суде. У нас есть все шансы на признание его невиновным, но вы должны дать показания. Господин Аверин, вам просто нужно сказать, что Артём был там по принуждению. Что оказывал вам помощь при раскрытии лаборатории. Что на самом деле он ничего этого не хотел.
— Но это неправда, — ответил я. — Он напрямую заявил, что занимался всем этим по своей воле для получения дохода. Да он в той лаборатории был главным, это скорее второй паренёк действовал по указке.
— Да поймите вы, чёрного рынка вообще больше нет! — воскликнул Сергей Станиславович. — Полиция провела расследование и обнаружила, что ниша запрещённых зелий теперь пустует. Не знаю, что там произошло у их руководства, но это факт.
Отлично, весь мой план с Олегом Николаевичем сработал как надо. Я смог узнать об этом из совсем уж неожиданного источника. Но, думаю, я всё равно позову его на свой приём в честь нового титула. Просто поговорить.
— Это хорошие новости, — кивнул я. — Но к чему вы привели этот аргумент?
— К тому, что в итоге страдать за всё будет только мой сын! — ответил преподаватель. — И его друг. А остальные просто ушли от ответственности. Вы думаете, это справедливо?
Теперь я понял, какая развернулась дилемма. Я полностью свернул весь чёрный рынок запрещённых зелий, как и планировал. Но получилось так, что все остальные работники этой сферы действительно избежали наказания. Кроме тех, кого удалось накрыть в той самой подпольной лаборатории под академией.
По справедливости, конечно же, стоило бы наказать всех причастных к этому. Но это невозможно. Даже если бы я пошёл другим путём и долго и мучительно выискивал все подпольные лаборатории и других торговцев — организатор всего этого вышел бы сухим из воды, у него слишком много влияния. Поэтому я и решился на другой план, с помощью которого полностью покончил с этим бизнесом.
И теперь Сергей Станиславович просит, чтобы и его сын ушёл от наказания.
Я обдумал всё это. Артём торговал именно в академии. Из-за его зелий чуть не произошло несколько несчастных случаев. Тот раз, когда София пыталась мне подсунуть приворотное зелье, например.
Отравление Валентина, отравление Владимира… Слишком много случаев, когда могли пострадать знакомые и близкие мне люди.
Поэтому я не согласен на такое предложение. Артём должен ответить за свои поступки.
— Их двоих взяли в лаборатории, обустроенной прямо под академией, — проговорил я. — Они торговали запрещёнными зельями прямо у нас, продавая их студентам. И в своих делах они не раскаиваются. Может быть, справедливее было бы, если бы выловили всех подобных преступников. Но это никак не отменит того, что они должны за это ответить.
— Артём раскаивается! — воскликнул Сергей Станиславович. — Он добрый, хороший мальчик…
— Не сомневаюсь, что вы на самом деле так думаете, — прервал я его хвалебные отзывы. — Но это не так. Я разговаривал с ним и раскаяния никакого не увидел.
Преподаватель замолчал и задумчиво отпил успевший остыть кофе.