Когда он это произнес, почти все успели уже скрыться. Остались лишь Сюли, Эйка и эта бесстыдная тварь Минэко.
— Госпожа Минэко, проследите, чтобы все благополучно добрались домой. А я… разберусь с призраком. Не стоит здесь появляться, пока я не разрешу. Могут быть жертвы.
Да, первой и единственной жертвой Призрака Обезумевшего Принца станет развратный лекарь.
Я прятался за ширмами, пока Рэйден зажигал погасшую свечу и медленно приближался. Его тень дрожала на старом шелке, и казалось, что стройное тело трепещет и извивается от ласк.
Когда он обошел все ширмы и встал передо мной, кровь на мгновение замерла, а затем с бешеной скоростью полетела по венам. В висках застучало с яростью бури, сердце, переполненное кровью, начало раздирать грудную клетку, а мышцы живота сжались. Член болел от напряжения и желания оказаться в тесном влажном отверстии, которое сожмет его так крепко, что между наслаждением и агонией больше не останется никакой разницы.
Я смотрел на прекрасное лицо и дрожал от мысли, что теперь он мой. Не отпущу его. Никогда. И не отдам никому.
Рэйден молчал. Его рука, держащая свечу подрагивала, а грудь тяжело вздымалась и опадала от шумного дыхания.
Он сделал один неверный шаг, потом другой и остановился.
— Кто же ты, призрак? – В его голосе звучала… обида? – Высок ростом и широк плечами… Волосы длинны и ухожены, как у аристократов. Осанка воина и гордеца… И эта манера держать оружие… Даже двойник держит иначе…
Рэйден сделал еще шаг. Между нами все еще было слишком много пространства, но теперь я хотя бы мог чувствовать его пьянящий запах. Это были всего лишь духи, а я уже с трудом сдерживался от желания сорвать с него одежду и вдохнуть истинный аромат тела.
Но разум зацепился за сказанные слова. «Даже двойник держит иначе…»
— Неужто, сам принц нашего славного государства явился в сию скромную обитель? Или лишь его призрак?
Я с трудом прохрипел:
— Кем бы я ни был, я пришел потребовать долг. Ночные цветы в обмен на признание развратного и порочного лекаря.
Не отводя от меня взгляд, Рэйден медленно протянул руку к моему лицу и коснулся маски.
— Снимите ее!
Его приказ был сродни королевскому.
Я вскинул бровь, хоть этого и не было видно под маской.
— Снимите сами.
Он подошел вплотную, вставая на цыпочки и шипя мне в лицо:
— Снимайте или выметайтесь отсюда…
Я усмехнулся. Демонов лекарь приказывал наследному принцу, и наследный принц не мог ослушаться.
Я развязал ленты и снял маску. Голубые глаза Рэйдена сверкнули яростью. Ноздри раздулись, и хрупкая ладонь оставила обжигающую пощечину на моей щеке.
— Думаете, что можете гулять где угодно, а потом заяляться сюда и играть в призраков?
Его злость, дрожащий голос и яростно горящие глаза возродили мою надежду. Пощечина и гневные слова – это ведь не равнодушие?
— Думаете, я гулял, пока вы развлекались со своими шлюхами?
— Я могу делать все, что захочу! – Он снова встал на носки. – Женщины, мужчины – буду развлекаться со всеми. А вы можете проваливать туда, где шатались все это время.
Как будто и не было этих месяцев разлуки. Он снова меня ненавидел. И даже в его ненависти было что-то родное и сладкое.
— Вы пожелали получить ночные цветы, и я отправился за ними. В обмен лишь на смутную надежду, что вы испытываете ко мне хоть каплю того, что пожирает меня… – Я навис над ним, почти по-змеиному шипя.
— Вы – тупой самовлюбленный королевский мальчик, привыкший получать все, что пожелает. Здесь не ваш дворец! Здесь лекарь не может объявить всем, что ему нравится мужчина. Как я еще должен был показать вам, что влюбился?!
Весь воздух покинул мое тело. Руки действовали сами собой, обхватив Рэйдена за тонкую талию. Он же обвил ладонями мою шею и притянул к себе.
Поцелуй с ним был подобен… разрядам молнии прошибающим все тело. Нет, лаве накрывшей с головой и опаляющей кожу. За один вдох я обращался в пепел.
Его губы были слишком мягкими. Мягкими, нежными и порочными. Во мне просыпался голодный зверь. Я облизывал их, кусал и жадно сосал, пока каждый поцелуй не начал сопровождаться влажными порочными звуками. Наша слюна смешалась и тянулась от губ к губам, делая скольжение плоти более похожим на соитие.
Я не сразу понял, что ладони Рэйдена переместились на мою грудь и теперь отталкивают. Мой язык жадно ворвался в его горячий рот, где хотелось оказаться пальцами и членом.
Но Рэйден усилил сопротивление и отодвинулся от меня.
— Если вас увидят, будет плохо…
— Что?..– Я не мог прийти в себя, уничтоженный его поцелуем. Боги, его губы припухли и влажно блестели. Соблазн и порок. Как он вообще может о чем-то думать?!