Думай, парень!
Нет, в это дело не захочется лезть никому. Даже отморозки прекрасно понимают, что такое цех по производству синтетического белого счастья. И какие люди за этим стоят. И насколько быстро в этом бизнесе отрывают головы. Боже, ну почему я пошел на химфак?!
Хватит распускать сопли! Кто может помочь? Жнец? Не полезет. Может, Снайпер? Нет, испугается. Туча? Он, наверное, смог бы. Да и в Москве его до сих пор нет. Кому же продаться с потрохами?»
Память листала страницы. Всплывали и исчезали какие-то лица, люди и эпизоды из жизни – все это таяло и путалось в бесконечном хороводе. Кто же? Кто? Кто спасет молодого гения?
И тут Максима осенило. Воспоминание было ослепительно ярким, как вспышка стробоскопа. Бар. Старина Джордж. О чем он тогда рассказывал? Какое-то охранное агентство. Тарас… Как же его фамилия? Ну, вспомни! Честное слово, брошу пить и встану на лыжи, если ты, организм, мне сейчас поможешь…
Память отозвалась. Старина Джордж за кружкой пива рассказывал, что некий Тарас Петровский, дядька из охранного агентства, очень интересуется химией. Тогда еще, помнится, Максим удивился, зачем охраннику химия. А потом они встречались в баре, на нейтральной территории. Этот Петровский и Джордж-бродяга. Попили кофе, потрепались и разошлись.
Максим напрягся, но ничего больше в голову не приходило. Он даже не мог вспомнить, как этот Тарас выглядел. Вроде серьезный дядька с брюшком и казацкими усами. Или усы были не у него, а у Тараса Бульбы? Да какая разница…
На мгновение мелькнула здравая мысль. Охранное агентство… Они тоже побоятся. Но попробовать стоит. Это лучше, чем сидеть и ждать проклятого звонка!
Он лихорадочно принялся листать книжку. Номер, написанный корявым почерком, Максим обнаружил почему-то на форзаце. Семь лаконичных цифр зелеными чернилами. Цвет надежды – зеленый? Он подвинул к себе телефон и дрожащими пальцами набрал номер.
Ответили ему сразу.
– Алло?
– Тараса будьте добры.
– Минуточку.
В трубке щелкнуло.
– Тарас?
– Я.
– Добрый вечер. Вы меня, наверное, не помните, я – Максим. Максим Дронов, химик, друг Георгия. Мы еще встречались в кафе на Садовом кольце пару недель назад.
Секундная пауза, и вдруг голос стал четким, словно Тарас собрался.
– Я помню, – коротко сказал он.
– Жора говорил, что вам нужна какая-то работа. Тогда мы с вами и не поговорили толком. Может быть, встретимся, обсудим?
– Когда?
Максим помедлил.
– В принципе, у меня сейчас есть время, – наконец сказал он, бросив взгляд на часы. Было десять минут девятого. «Откажет», – мелькнула безнадежная мысль. – Хотя можно и завтра…
Тарас, очевидно, тоже сверился с циферблатом.
– Сейчас. Где? – коротко спросил он.
Внутри у Максима что-то оборвалось.
– Знаете «Спортбар» на Новом Арбате? – спросил он.
– Да.
– Через сколько сможете там быть?
Пауза.
– Через сорок минут, – ответил Тарас. – Но говорить будем в машине. Буду ждать напротив входа, черный «мерседес», сто сороковой кузов.
– Там их обычно много.
– Таких – нет. Так что, договорились?
– Договорились, – согласился Максим. Слушая короткие гудки, он поймал себя на мысли, что улыбается. Максим опустил трубку и посмотрел в зеркало. Улыбка оказалась жестокой, холодной, но уж никак не глупой. Так, наверное, мог бы улыбаться Семен, вместе со своим волевым подбородком, злыми губами и стальными глазами. Крыса…
– Парень, эй, парень, – кто-то тормошил его за плечо.
Он поднял голову, потирая глаза.
– Приехали, – произнес водитель. – А ты здоров спать. Как сел, так сразу и вырубился. Ну, думаю, пускай поспит человек, и так ему досталось.
Он оторвал спину от кресла и сел, облизав пересохшие губы.
– Приехали?
– Все, как ты говорил.
– Спасибо вам, – кивнул он, протягивая часы. – Вы, считай, мне жизнь спасли.
– Ну, что ты, парень, – растроганно произнес водитель. – Как звать-то тебя?
Он оглянулся через плечо. Мгновение подумал.
– Максим, – ответил он уверенно. – Максим Дронов.
– Знаешь что, Максим, – сказал водитель, – постарайся-ка ты больше не гулять один в Битцевском парке. Я, если честно, там редко езжу.
Через мгновение Максим остался у подъезда один. Огляделся, вспоминая. Дом, несомненно, был именно этот. Длинный, девятиэтажный, с кое-где еще светившимися окнами. Он посмотрел на часы – четыре утра.
«Я вспомнил многое, – подумал Максим. – Какой-то недруг Семен, Тарас Петровский, некий Джордж. Кто все эти люди?» Он попытался воспроизвести в памяти номер телефона из записной книжки. Тщетно.
«Что со мной случилось? Как я оказался в Битце? Или это сделал угрожавший мне в прошлой жизни Семен?»
Только боль и кровь. Лиц Максим не помнил, только руки, злые и решительные. Ослепительная вспышка перед глазами. Сильный удар, сбивший с ног, вниз, на серую землю. Потом наступила тишина. Угольно черная темнота медленно наползала со всех сторон. И последнее, что он помнил, – кто-то, присевший рядом на корточки.
Семен? Он?
«Вопросов большее, чем ответов, – подумал Максим. – И вообще, пока у меня в багаже только светлые воспоминания. Хотя теперь я знаю самое главное. У меня совершенно точно где-то есть мама».
Он проснулся сам. Сел на кровати, глядя на зеленеющие в темноте цифры, и, потянувшись, зевнул. Было три сорок. Спать не хотелось совершенно. Вадим отключил будильник, поднялся и, накинув халат, в темноте нащупал босыми ногами тапочки. Тишину спящего дома нарушало лишь тиканье больших напольных часов в гостиной, да посапывание Машки, забывшей, очевидно, покинуть своего парня.
Первое, что Вадим сделал, спустившись на первый этаж, – налил себе полный стакан коньяка. Немного посидел в полутемной гостиной, крутя стакан в пальцах, потом залпом выпил. Голова соображала плохо.
«Голос, – подумал Вадим с тоской. – Это из-за него я совсем перестал спать. Послать бы его к черту. Пусть найдет себе другого мальчика на побегушках. А то взял привычку, тоже мне. Командует, как майор на плацу».
Он налил себе еще и вдруг замер. Его взгляд уперся в темный угол гостиной, между телевизором и шторами. В лунном свете Вадиму на секунду показалось, что кресло в углу не пустует.
– Черт, – вслух выругался он, отставляя бутылку. – Ну, надо же…
Звук собственного голоса развеял сомнения. Обман зрения. Вадим облегченно поднял стакан, собираясь пригубить.
– Не стоит, – сказал кто-то из темноты. Немченко поперхнулся. Первая пришедшая ему в голову мысль была о втором пистолете в шкафу над холодильником.
– Здравствуй, Вадим.
Голос.
Сидящий в кресле появился из темноты. Лицо его показалось Вадиму нечеловеческим. Опухшее, синеватое, с черными провалами глаз и тонкими искривленными губами. Немченко узнал бы его из тысячи. Это был он, вчерашний убитый парень, на которого без всякой пользы было потрачено два часа.
Вадим швырнул стакан на пол, ощущая, как правая щека нервно задергалась. Толстый ковер погасил звук.
– Мы никогда с тобой не разговаривали, – сказал мертвый парень с ненавистными Вадиму интонациями Голоса, – вот так, с глазу на глаз.