Собирая одеждой радиоактивную бетонную пыль, Алекс, извиваясь подобно червю, протиснулся в узкое отверстие и осмотрелся. Судя по всему, он оказался в одном из технологических коридоров четвертого энергоблока, который после взрыва сохранил свои очертания почти в первозданном виде. Он тут же пожалел о том, что не взял с собой прожектор помощнее, с небольшим карманным фонарем ориентироваться в руинах сложного сооружения было непросто. Но мысли о возвращении назад даже не могли появиться в его голове, поэтому пришлось делать первые шаги на свой страх и риск.
Пройдя не больше пятидесяти метров и завернув за угол, Алекс вдруг понял, что несмотря на то, что долго изучал чертежи и схемы различных элементов энергоблока и саркофага, эту часть он представлял себе весьма смутно. Он остановился и осмотрелся. По потолку и вдоль стен шли трубопроводы и тугие пучки проводов.
Еще несколько шагов заставили делать выбор – идти дальше или же свернуть в одно из узких ответвлений. Он выбрал второе. Что-то ему подсказывало, что там будет лестница, и он сможет проникнуть на несколько уровней выше, там он точно найдет четкие ориентиры.
Но пройдя еще несколько развилок, Алекс вдруг понял две вещи, которые не то что бы напугали его, нет, они неприятным комком подкатили к его горлу. Во рту явно ощущался привкус свинца, а значит, он уже порядком наглотался радиоактивной пыли, которая к тому же заставляла его периодически откашливаться. Наспех сооруженное из платка подобие защитной маски слабо справлялось со своими функциями.
Алексу уже не раз доводилось встречаться с людьми, которые еще в первые месяцы аварии надышались горячими частицами, осевшими в бронхах и легких. Радиационные ожоги голосовых связок не зажили даже за четверть века, постоянно напоминая о себе, особенно осенью. Тогда голос пораженного радиацией человека менялся, становясь сиплым, а иной раз и вовсе лишал его на некоторое время возможности говорить. А иногда частицы, осевшие в дыхательной системе, приводили к образованию злокачественных опухолей и к неминуемой смерти. То же самое ждало человека в случае попадания небольших зараженных частиц в организм вместе с воздухом или продуктами питания и водой. В этом случае они могли запросто осесть в любом из органов пищеварительной системы, тогда обнаружение подобного источника становилось практически невыполнимой задачей. Человек способен прожить, не обращая внимания на поражение, год, два, десять лет, но так или иначе спустя какое-то время сначала возникнут изменения в клетках, в крови, и только потом будет диагностировано одно из страшнейших заболеваний, поражающих человечество год от года с все большей интенсивностью.
Возможно именно освоение человеком ядерной энергии, которое повлекло за собой целый ряд радиационных катастроф по всему миру, стало катализатором, запустившим раковый механизм самоуничтожения населения планеты. Это была расплата человека за его техногенное вмешательство в природу. Может быть, какая-то еще неизвестная сила заложила в его геном программу разрушения на случай посягательства на основы мироздания. Будто кто-то заранее знал, что ядерная энергия способна изменить все в окружающем мире, кроме мышления людей, и это неминуемо приблизит к страшной гибели не только саму цивилизацию, но и все, что ее окружает, все, что создавалось миллиарды лет. Одно неловкое, неуклюжее движение, одно нелепое решение – и в пыль превратится творение космоса, рожденное за период, который едва ли можно выразить в обычных единицах измерения и уж тем более осознать человеку. Наука оказалась на несколько шагов впереди духовного развития, столкнув управляемую цепную реакцию и неуправляемый людской разум, тяготеющий к разрушению Вселенной любыми доступными ему средствами. К тому же человек оказался еще не способен познать всей глобальности своих действий, видя лишь собственное я, обращая внимание только на себя и очень часто не задумываясь о том, что познал лишь незначительную часть окружающего его мира.
Но эти беспокойства были чуть ли не постоянным фоном его мыслей, от которого он никак не мог избавиться. И, несмотря на то, что они мучили даже здесь, намного сильнее его сейчас волновало осознание того, что он безнадежно заблудился. Все было бы не так страшно, если бы Алекс не имел представления об этих руинах, в которых даже после разрушения количество различных помещений и всевозможных коридоров, расположенных на многочисленных уровнях, составляло около полутысячи. Заблудившись, здесь запросто можно было блуждать днями в поисках выхода. А если погаснет фонарь, то и вовсе можно оставить всякую надежду на спасение или полагаться только на волю случая.