Неужели она так отчаялась своим призрачным видом, что готова предать себя вот так, расстаться с работой. Со своей жизнью, с коллегами и друзьями - со всем, ради лекарства? Ради замороженной спермы?
Да, именно так она отчаялась. Да, готова.
Она отвернулась от ворот и убывающего звука грузовика. Уже слишком поздно, сказала она себе и ощутила в сказанном такую же ложь.
x x x
Не сказав никому, она выехала на Тойоте-Лэндкрузере еще до того, как рассеялось зловоние грузовика Хиллера. Тойота была из самых новых машин заповедника Шингу и единственной с полным баком. Она повела ее вниз по глинистому холму за грузовиком Хиллера. Не так уж много дорог ведут в Шавантину.
Она настигла грузовик менее чем через полчаса, но оставалась не на виду, примерно в сотне метров позади. Грунтовка сменилась деревянным настилом, поэтому она отстала еще дальше. Когда тощие деревца уступили место обгоревшим пням и брошенным штабелям бревен, она добавила еще дистанции, пока грузовик Хиллера не стал пятнышком побольше позади пятнышка джипа, плетущегося по глинистым склонам обезображенных холмов.
Она следовала за ними сквозь мрачные маленькие поселения перемещенных индейцев и сборщиков каучука, живущих в убогих окрестностях плантаций, мимо островков первобытных джунглей, где на нее кричали обезьянки и яркие попугаи выпархивали с деревьев облачками чистых цветов.
Через четырнадцать часов после выезда из заповедника Шингу, незадолго то того, как зашла луна, грузовик свернул с полумощеного хайвэя Шавантины на грязную дорогу вдоль узкой речки. В полной тьме он сделал крутой поворот и остановился.
Мария встала под пологом последнего дерева. Хлопнули дверцы, и наступило короткое затишье. Потом над головой вспыхнула батарея прожекторов, и она смогла разглядеть грузовик, стоящий с джипом на расчищенном участке у подножья высокой сетчатой изгороди. Индейцы выглядывали из кузова, тыкая руками во тьму, потом Н'Ликли открыл ворота и машины заехали внутрь.
Не было никаких примет, чтобы запомнить место. Мария сгорбилась над баранкой Тойоты, чувствуя онемение в плечах, тяжесть в голове, уставшая до того, что не хотелось даже кофе. Она закурила свою последнюю сигарету и глубоко ею затянулась в поисках энергии и идей, а Н'Ликли закрыл ворота, запер их, подергал и исчез во тьме.
Через минуту выключились прожекторы, оставив Марию наедине с тлеющим кончиком сигареты. Она еще немного подождала, включила внутренний свет и прокралась назад, где в машине был ящик с инструментами. Она копалась там, пока не нашла мощный резак.
x x x
За воротами дорога превращалась в изрытые бульдозерами колеи. Трава и молодые деревца выросли до высоты плеч. Небольшие животные бежали врассыпную, когда Мария на ощупь брела в темноте. Кровожадные насекомые нашли ее непокрытую шею, лодыжки, предплечья. Наконец, она увидела желтые фонари, а на верхушке следующего возвышения заметила первые здания "предприятия".
Груда квадратных сооружений без окон окружала огороженный центральный двор, оставляя впечатление неоконченной тюрьмы. Ограда с колючей проволокой по верху поблескивала в свете прожекторов.
Она ожидала собак, но не слышала ни одной. Она прокладывала дорогу через сорняки, ожидая змей, но решила, что Н'Ликли и его коллеги-кровососы из Хиллера, наверное, истребили всех ядовитых животных на мили вокруг чтобы не допустить никаких случайных потерь в их генофонде для лекарств. Вся идея оставила ее в ярости: на них - за такую научную эксплуатацию, на себя за то, что ей так отчаянно нужно то, что они найдут.
Она обошла компаунд, чтобы найти путь во внутренний двор, но изгороди были новыми и кое-где с электричеством. Когда она почти завершила обход, то нашла ряд освещенных зарешеченных окон на первом этаже одного из бараков.
Внутри не было никого. Освещение было тусклым, лишь для службы безопасности, не для работников или посетителей. Мария взобралась на твердую земляную насыпь, дотянулась до подоконника и повисла на решетке, вцепившись в нее обеими руками.
Внутри современные столы с новыми компьютерами выстроились по одну сторону громадной белой комнаты. По другую сторону расположилась небольшая лаборатория со стеллажами лабораторных стекляшек и центрифугой. Стены покрывали цветные генные карты. Желтые линии переплетались с красными, давая оранжевых отпрысков. Ярко-розовые заметки висели на одной из линий, заканчиваясь рукописным листком со стрелкой, нарисованной черным маркером. Она легко смогла почитать надпечатку: "Аутизм?"
Мутанты со сросшимися ладошками. Дети, похожие на духов-призраков.
Она спустилась вниз и прокралась по ломкой траве к краю проволочной изгороди.
Внутри она видела край компаунда и огни барака за ним. Темные человеческие фигуры силуэтами виднелись вокруг небольших костерков, и она поняла, что ожидала увидеть их в качестве заключенных, запертых на ночь под бдительной охраной. Вместо этого она чуяла дым костра и слышала глухие голоса. Смеялись женщины. Запищал ребенок, потом затих. Чьи-то руки застучали в барабан.
Она потрогала изгородь, пробуя, нет ли электричества.
Ничего.
Она прислушалась, но звуков тревоги не услышала.
Кто-то пропел куплет песни. В ответ зазвенел детский хор. Впервые Мария осознала всю гнусность того, что собиралась сделать.
Лекарство-От-Всего - не только от Люкноу.
Она вытащила резак и начала работать над изгородью. Карта генов. Аутизм. Как звучал его голос, выкрикивающий "Джамарикума!" Все это было неправильно.