Совершенно потрясающи в тексте следующие слова, где делается упор на личные усилия человека по спасению: “Петр же сказал: Иногда ты приглашаешь нас в Царство небесное, иногда Ты опять возвращаешь нас, Господи! Иногда ты убеждаешь и привлекаешь нас в веру, и обещаешь нам жизнь, иногда Ты опять изгоняешь нас из Царства небесного! Господь же ответил, Он сказал нам: Я давал тебе веру много раз. Более того, Я явился тебе, Иаков, и вы не познали меня!.. И если вы радуетесь обетованию жизни, вы скорбите и печалитесь, когда вас наставляют о Царстве. Вы же в вере и знании получили жизнь! Итак, презирайте отказ, если вы услышите о нем, услышав же об обетовании, ликуйте еще больше! Истинно Я говорю вам, что тот, кто примет жизнь и уверует в Царство, никогда не уйдет из него, даже если Отец пожелает изгнать его!”.
Теперь перейдем к “Апокалипсисам Иакова”, которые, в содержательном плане, имеет смысл рассматривать как одну книгу, но разделенную на две части. Фигура Иакова как апостола, очевидно, не имела ничего общего с тем, как она описана в новозаветных Деяниях Апостолов. Позволю себе в этой связи процитировать Дм. Алексеева, переводчика Корпуса гностических писаний Иакова на русский язык: “Высокий авторитет Иакова у представителей гностического христианства, известных своей неприязнью к Закону Моисея и категорическим неприятием любых попыток синкретизации христианства с иудаизмом, переходившим в открытое глумление над наиболее священными в глазах иудеев и иудо-христиан образами Ветхого Завета, просто несовместим ни с нарисованным автором Деяний образом Иакова, как благочестивого иудея и даже ревнителя Закона, ни с содержанием псевдоэпиграфического Послания Иакова, вошедшего в канон Нового Завета, даже несмотря на то, что тот же Евсевий прямо признавал его подложным”.
Ряд западных ученых, между прочим, полагали, что одной из причин обращения к фигуре Иакова было то, что последний находился вне круга Двенадцати апостолов, и в силу его отношения к Иисусу (а “брат Господень”, конечно, следует понимать в чисто духовном смысле) Иаков мог бы быть подан как основатель более чистой формы гностического учения, чем та, которую представляли апостолы. Другая причина обращения гностиков к фигуре Иакова, по мнению других ученых, состоит в том, что она позволяла некоторым из них придавать больший смысл ближневосточной истории I столетия вообще и вопросов о причинах падения Иерусалима в частности. Однако мне лично представляется малоубедительным аргумент, апеллирующий к политической истории Иерусалима.
В “Откровениях Иакова”, в которых с Иаковом говорил Сам Господь, содержится своего рода предостережение от некоей строго умозрительной, “математической” модели Гнозиса как чего-то самодостаточного, что четко указывает на неправоту ересеологов, приписывавших гностикам некое “лжеименное знание” как что-то самодовлеющее: “Сказал Иаков: Итак, рабби, вот, я получил их число - семьдесят два сосуда. Сказал Господь: Это семьдесят два неба, которые подчинены им. Это всё силы их владычества, и они установлены ими, и это - разделенные повсюду, существуя под властью двенадцати архонтов. Малая сила, которая в них, породила себе ангелов и воинства неисчислимые… Если ты хочешь исчислить их ныне, ты не сможешь, пока не отбросишь слепое рассуждение, оковы плоти, в которые ты заключен. И тогда ты достигнешь Сущего, и тебя уже не будет, и ты не Иаков, но ты - Сущий. И все неисчислимые - все они (тогда) будут названы. Сказал Иаков: Рабби, как же я достигну Сущего? Все эти силы и их воинства вооружились против меня. Он сказал мне: Эти силы вооружились не только против тебя… эти силы вооружились против Меня, и они вооружились с другими силами, но, вооружившись против Меня в суде, они не осудили Меня в нем… Если же ты продолжаешь беспокоиться, пусть тебя не заботит ничто иное, кроме твоего избавления. Ибо вот - Я исполню этот удел на земле, согласно тому, что Я говорил с небес, и Я открою тебе твое избавление”.