Все понятно? Сейчас проверим. Вот у Вас есть собственность на вашу голову? Говорите, есть? Я же говорил: по понятиям надо жить, по понятиям. Обратимся к понятию собственности. Собственность — это отношение к объективным условиям производства как к своим. Что, голова — объективное условие производства? Вы что, гвозди забиваете головой? Голова — субъективное условие производства. Это, во-первых. Во-вторых, я же объяснял, что собственность — это ваше продолжение в объективности. Что, разве голова отделена от вас? Ваша голова — это вы, вам не надо доказывать, что это ваша голова с помощью категории собственности, она и так ваша. Вопрос о том, ваша ли это голова, может встать, например, только после какойнибудь катастрофы. Не надо доказывать собственность на то, что и так моё собственное — природным образом, а не общественным. Было сказано, что суть собственности — в общественных отношениях, в общественном закреплении. Не нуждаетесь вы в общественном закреплении того, что это ваша голова. Это моя голова и все, никакая категория собственности для этого не нужна.
В собственности по ее понятию может быть только то, что является объективным условием производства. Отсюда вывод, что собственность на идею, собственность на открытие — это противоречит экономическому понятию собственности. Поэтому и не получается у капиталистов с «правом на интеллектуальную собственность» — она от них все время ускользает. Регулярно по телевизору показывают, как уничтожается «контрафактная продукция», но коренных успехов здесь нет и быть не может. Ведь если я вам рассказал, передал какуюлибо идею — она у меня осталась. Вот если я передал вам вещь — ее у меня больше нет. Но с идеями совсем не так. Ну, сделали открытие на основе предшествующего развития науки — молодцы, делайте следующее. Но нет, хотят до конца жизни получать деньги за первое открытие. Лев Толстой умный был — он понял, что после его смерти вместо того, чтобы его книги издавать по всему миру, могут начать на нем деньги большие зарабатывать — вот это издательство может издавать, а все остальные — нет. Поэтому в завещании он написал, что завещает свои произведения издавать без соизволения родственников. И что плохого? Ведь это — не объективное условие производства, а мысль. А собственность — это отношение субъекта к объективным условиям производства как к своим. То, что является экономически оправданным, может принимать форму товара. Что у нас не продается, скажите, пожалуйста? Например, среди вас есть те, кто обучаются по бюджету? Вот они получают образование. А те, кто платит за обучение — покупают образовательные услуги. Кто продавец? Юридическое лицо — Университет — вам эти услуги продает. Причем за такую цену, что я, профессор, учить могу, а учиться уже не смог бы — зарплаты не хватило бы. А что, если с вас соберут больше денег — я буду лучше преподавать? Нет, конечно. А в чем дело? В том, что можно получать много денег, не создавая заводов, фабрик, производящих реальную продукцию. Пришли студенты, с мам и пап их собрали — в общей сумме получаются миллионы долларов. Так что продавать то, что не является объектом собственности, можно.
Это называется иррациональная форма.
Маркс писал, что земля, девственная земля, в которую не вложено никакого труда, — не товар. Ведь товар — это продукт труда, производимый для обмена. Наши либералы ввели частную собственность на землю. А ведь Маркс в третьем томе «Капитала» много времени уделил тому, чтобы доказать, что государственная собственность на землю, ликвидируя абсолютную ренту, ускоряет развитие капитализма. Ведь в ином случае капиталист вынужден содержать паразита — собственника земли, который получает земельную ренту. И эта рента, увеличивая издержки производства, замедляет развитие капитализма. И потому кампания по передаче земли в частную собственность буксует. Она противоречит капитализму, является реакционной даже по отношению к капитализму. Если уж хотите развивать капитализм — уберите частную собственность на землю, сделайте землю государственной. А если вы не хотите развивать капитализм — то, извините, вы не капиталисты.
Вот так обстоит дело с понятием собственности. Это понятие очень важно для историков, потому что вопрос о собственности — это ключевой вопрос во всех исторических битвах, которые были. Завладели землей, поставили охрану, общественным образом опосредствовали — и это стало в собственности. В чьей собственности? Того, кто раньше имел или в собственности того, кто поставил охрану? Возьмем историю освоения Северной Америки. Приехали завоеватели. Разные — и хорошие люди, умные, свободолюбивые, и бандиты, шантрапа всякая, которой ни с кем было не ужиться. И что они в первую очередь сделали? Уничтожили большинство индейцев, а оставшихся загнали в резервации. Поскольку североамериканские индейцы никак не превращались в рабов, сколько бы демократичные американцы ни пытались их огнем и мечом склонить к этому. Затем демократичные американцы завезли рабов из Африки. Человек, к которому относятся как к продолжению самого себя в объективности, как к объективному условию производства, как к говорящему орудию — это уже собственность рабовладельца. Когда в России передовые умы во весь голос начали говорить о необходимости покончить с крепостным правом, в демократической Америке рабовладение достигло расцвета. Полтора миллиона рабов погибло только при перевозке из Африки¸ в трюмах задохнулось. В России в то время было царство свободы по сравнению с Америкой.