Наконец, в Константинополе состоялось пред лицом императора прение между василианами и акакианами, прибыв{стр. 80}шими из Селевкии. Акакий был здесь в знакомой ему сфере интриги и способен был действовать заподозриванием в политических преступлениях (против Кирилла иерусалимского). Но и Василий анкирский представлял из себя авторитетную силу. Результаты спора были следующие: Евдоксий вынужден был пожертвовать личностью Аэтия (последний признал себя автором сочинения, в котором доказывала что Сын не подобен Отцу, и был за это сослан во Фригию), произнести анафему на аномийскую доктрину и на целый ряд арианских излюбленных выражений. Но василиане отказались произнести анафему на όμοιούσιον (но Theodoret. h. е. II, 23: на όμοούσιον). Вследствие этого милость императора от василиан перешла к акакианам. В ночь на 1-е января 360 г. и селевкийские депутаты подписали датированную веру, скрепленную в Нике. Василиане вручили ариминским делегатам послание, которым извещали западных о появлении аномийства. Собор парижский 360 г. осудил ариан и ответил восточным сочувственным посланием. С 360 г. гегемония от василиан (омиусиан) перешла к акакианам (омиям); Евдоксий успел даже перейти в Константинополь. Торжествующая партия не замедлила свести счеты с василианами.
В Константинополе была отстроена церковь св. Софии. 15 февраля 360 г. предполагалось сделать освящение её. По этому случаю был созван собор, на который явилось 72 епископа. На соборе занялись догматическими вопросами и еще раз пересмотрели ІV-ю сирмийскую формулу и опасное слово «κατά πάντα» было исключено. Затем омии убедились, что противная партия, пожертвовав словом ουσία, начинает вместо него пользоваться словом ύπόστασις, поэтому прибавлено было запрещение — употреблять и слово ύπόστασις в применении к Отцу, Сыну и Св. Духу. Наконец положена была анафема на все ереси, и прошедшие и будущие, противные константинопольской вере. Так как в конце концов никская формула была подписана и большинством омиусиан, то обвинять их в неправославии для торжествующей партии было невозможно. Были поэтому выдвинуты различные канонические обвинения, под предлогом которых и были низложены Македоний константинопольский, Василий анкирский и еще 9 выдающихся омиусиан.
Но эта победа и для самих омиев обошлась дорого. Во главе коалиции стоял Акакий кесарийский в союзе с Евдок{стр. 81}сием. Но для того, чтобы удержаться на высоте своего положения, Евдоксий пожертвовал личностью и учением Аэтия и тем глубоко оскорбил строгих ариан, которые никак не хотели помириться с подобною «икономиею». Напрасно их убеждали на соборе — помириться с печальною необходимостью: пришлось дать им шесть месяцев на размышление, и все напрасно. Епископам рассылали константинопольскую формулу для подписи, и кто отказывался, тех ссылали. Но конечно, всякий низложенный, всякий сосланный пополнял собою ряды недовольных режимом омиев и начинал агитировать против них. Таким образом, создано было следующее положение: омии, соединившись с частию евдоксиан, (соединенные партии центра), разгромив омиусиан (крайнюю правую), разошлись с аномиями и остатками евдоксиан (с левыми), т. е. победители своею победою крайне изолировали себя и должны были опасаться реакции со стороны многочисленной партии побежденных.
Политика Акакия и была рассчитана на то, чтобы ослабить эту реакцию, создав себе новых союзников. Чувствуя, что их положение непрочно, омии стали опираться на остатки разбитой партии василиан. Поэтому из кафедр, которые очистились вследствие константинопольского погрома, только одна кизикская досталась Евномию (левый), и то под условием, чтобы он маскировал свои убеждения, но он носил эту маску недолго. Анкирскую кафедру получил еп. Афанасий, православный по своим убеждениям и друг Василия В. Лаодикию получил Пелагий, строгий аскет и один из тех отцов второго вселенского собора, общение с которыми считалось ручательством за православие. В Антиохию перешел красноречивый Мелетий, характер настолько чистый, что даже враги его не пытались распространять о нем какую-нибудь клевету. Его епископство было непродолжительно. Он стал в проповедях касаться только нравственных вопросов, но имп. Константий потребовал от него настойчиво выражения и его догматических убеждений. Ему дали тему для проповеди: «Господь созда мя начало путей своих» (Притч. VIII, 22), и Мелетий, не употребляя όμοούσιον, высказался совершенно в смысле никейской веры. Народ был в восторге от проповеди и рукоплескал ему. Но крайние элементы господствующей партии усмотрели, что выбор Мелетия был с их точки зрения чистою ошибкой, — Мелетий был {стр. 82} сослан. Его заменили старым сподвижником Ария Евзоием. Но это была новая ошибка. Православные элементы антиохийского населения, весьма многочисленные, до сих пор не замыкались в отдельное общество и не разрывали церковного общения ни с Леонтием, ни с Евдоксием. Но после Мелетия они не хотели знать Евзоия, не вступили в церковное общение с ним и таким образом формально отделились от официальной антиохийской церкви. С другой стороны, аномии стали поставлять своих особых епископов. Таким образом, арианская лига фактически распалась.