Продвинемся на ступеньку выше по лестнице эволюции и рассмотрим опыт с планариями, плоскими червями, обитающими в водной среде. Для планарий характерно поведение, негативное по отношению к свету. При повышении освещенности в одной части аквариума планарий перемещаются в затененную часть аквариума. В опыте планарий помещали в аквариум, равномерно освещенный ярким источником света. При этом в аквариуме созданы буквально все условия, необходимые для поддержания жизни планарий. По истечении определенного срока обитания планарий в описанных выше условиях проводится проба на повышение освещенности, то есть исследуется, сохранилась ли негативная реакция на повышение освещенности. Оказывается, что планарий утратили негативную реакцию на повышение освещенности и, следовательно, свет как бы приобрел характер нейтрального раздражителя. Таким образом, мы вновь сталкиваемся с приспособлением к индивидуальным условиям существования, которое едва ли можно отнести к категории условных рефлексов.
Более высокий ранг на длинной лестнице эволюции занимают кольчатые черви. В опытах, о которых далее пойдет речь, червя помещали в прозрачную трубку, а затем толкали его стеклянной палочкой. Червь или вовсе не реагировал на прикосновение палочки, или реагировал отрицательно, то есть пытался как-то избежать воздействия. Тогда экспериментаторы делали следующее: они каждое прикосновение к червю сопровождали кормлением. После длительных опытов реакция червя на прикосновение палочки изменилась на противоположную: если в начале опыта червь старался всячески избавиться от прикосновения, то после сочетаний прикосновения с кормлением он адаптировался к прикосновениям палочки и даже начинал совершать движения навстречу прикосновению.
Для того, чтобы оттенить еще одну сторону своеобразной пластичности поведения, я приведу опыты с ракообразными, а именно с раком-отшельником. Образ жизни рака-отшельника немного похож на образ жизни кольчатого червя. У рака-отшельника есть уязвимая мягкая часть тела, которую он вынужден защищать. По этой причине он заселяет опустевшие раковины моллюсков, засовывая в раковину уязвимую часть своего тела. Заняв раковину моллюска, рак передвигается вместе со своим домом. Один японский ученый исследовал пластичность поведения у рака-отшельника. Он механически раздражал абдоменальную часть рака-отшельника. Вначале в ответ на прикосновение рак-отшельник вынимал абдомен из раковины, то есть покидал свой дом. Однако спустя некоторое время он вновь возвращался в раковину. В ходе опытов регистрировались временные интервалы последовательности: толчок — выход — возвращение. По мере продолжения опытов временной интервал между толчком и возвращением в раковину резко сократился. Рак-отшельник, образно говоря, превратился в настоящего формалиста. После прикосновения к абдомену он буквально на мгновение высовывался из раковины, а затем возвращался обратно. Таким образом, в процессе опыта прикосновение утратило свое первоначальное сигнальное значение («сигнал к уходу из раковины») и приобрело для рака-отшельника совсем другой смысл: оно стало сигналом к выниманию абдомена из раковины.
Из приведенных выше опытов с парамециями, планариями, ракообразными можно сделать вывод, что даже на относительно низких этапах биологической эволюции мы имеем дело со сложными приспособлениями поведения животных к изменениям индивидуальных условий существования. Поведению животных в целом присуща большая пластичность. Я специально подчеркиваю, что именно всему поведению животных присуща пластичность, так как во всех приведенных примерах нет четкой дифференциации на видовое поведение, то есть поведение, передающееся по законам биологической наследственности, и на поведение, приобретенное в индивидуальном опыте, которое как бы наслаивается на видовое поведение, обслуживая его в условиях приспособления к непрерывно колеблющимся изменениям среды.
Достаточно четкое различие между видовым и индивидуально приобретенным поведением появляется лишь на более поздних этапах биологической эволюции. Видовое, или инстинктивное, поведение было и продолжает оставаться предметом многочисленных исследований. Особенно ярко видовое поведение выражено у насекомых. Не случайно мир насекомых можно назвать миром видового фиксированного поведения. Однако и в этом мире фиксированное поведение не похоже на поведение, развертывающееся подобно записи на магнитофонной пленке. Если бы поведение насекомых развертывалось таким образом, то они бы не смогли существовать в условиях изменяющейся предметной среды.