Но само собою понятно, что эта внешность и должна служить именно обнаружением внутренних достоинств священника, не принимая вида ханжества, лицемерия, заученной манерности и не являясь чем-то вроде того, что мы называем светским лоском и умением вести себя.
В отношении к Богу пастыря должно отличать благоговение, которое, вообще, есть основанное на любви к Господу постоянное памятование о Нем, соединенное с живым представлением своего недостоинства. Это внутреннее расположение или состояние души само в себе уже носит необходимость обнаружения его и во внешнем виде человека, во всех его словах и действиях и особенно при обращении его с предметами священными. В отношении к ближним и самому себе священник должен быть честен, проводя жизнь во всем сообразную с высоким призванием священника. Благодаря этому качеству, священник именно честно будет относиться и к своему званию, и к своим пасомым, не дозволяя себе и во внешности ничего такого, что могло бы оскорбить высокий сан, им носимый, и не соответствовать честному исполнению им своего дела.
"Страннолюбиву". Страннолюбие в смысле братского предложения отдыха, пищи и питья благочестивым путешественникам, имевшее особенное значение при первенствующем положении, апостол Павел постоянно заповедовал всем Церквам; для этой цели устроялись и общие странноприимницы, высшее попечение о которых лежало на епископах и пресвитерах. Но чтобы пастырь охотно исполнял это важное дело, ему самому нужно быть расположенным к страннолюбию и странноприимству. Но это качество и само по себе свидетельствует о его любви к ближним, столь необходимой ему именно как пастырю. Здесь же можно видеть и вообще заповедь о вспомоществовании нуждающимся братьям-христианам. "Не точию, — говорится в "Книге о должностях пресвитеров приходских", — пресвитер к странным должен быть любителей, но и ко всем требующим помощи его, а наипаче нищим и в недугах лежащим пособлять, о сиротах промышлять, вдовиц и обиженных заступать, о невинных ходатайствовать".
Нет нужды подробно говорить, как прилична пастырю Церкви как та, так и другая добродетель, показывающая в нем и верного слугу Божия, старающегося благоугодить Богу самыми приятными Ему жертвами — благотворениями, и достойного предстоятеля людей, умеющего сочувствовать их скорбям и нуждам. "Если ж, — продолжает та же книга, — убогия священники добродетель сию за невозможное почитают, но и сами требуют подаяния, то и в таких обстоятельствах должны воззреть на Апостолов, которые, делая своими руками, о нищих помнили (Гал. 2, 10), немощныя заступали" (Деян. 20, 35).
"Учительну". Учительство составляет самую первую обязанность христианского пастыря, как это видно из примера и учения как Самого Иисуса Христа, так и Апостолов. На нее указывает Апостол и здесь. "Учительну, выражает, — по словам святителя Феофана, — что епископ должен быть так полон учительности, чтоб, как только случай, учение текло из уст его рекою, чтоб всегда мог он исполнить и исполнял". Это потом написал Апостол во втором послании: "Проповедуй слово, настой благовременна и безвременна, обличи, запрети, умоли со всяким благотерпением и учением" (2 Тим. 4, 2). Но священник должен быть учителен не только словом, но и примером своей жизни. Он, по выражению "Книги о должностях пресвитеров приходских", "житие истинною святостию так славно должен иметь, что оное всех к страху Божию и благоговению и подражанию христианского непорочного жительства, как труба громкая, могло возбуждать и поощрять".
Апостол Павел дает указания относительно индивидуального пастырского руководства, как, кого и чему надо учить: "Старца не укоряй, но увещевай, как отца" (1 Тим. 5, 1). Он говорит также о пастырском руководстве молодыми женщинами, рабами (Тит. 2 гл.). Пастырь, по словам Апостола, должен быть "сильным и наставлять в здравом учении, и противящихся обличать" (Тит. 1, 9). Но при этом следует избегать лишних ненужных споров, приводящих только к раздражению и гневу.
"Не пиянице". Под пьянством здесь нужно разуметь не только пьянство в собственном смысле этого слова, но и вообще какое бы то ни было излишество в употреблении вина (умеренное употребление его, особенно "желудка ради и частых недугов" не запрещается Апостолом — ср. 1 Тим. 5, 23) Если порок этот нетерпим в каждом христианине (Лк. 21, 34; 1 Кор. 6, 10; Гал. 5, 21), то тем более неприличен он пастырю Церкви. Еще ветхозаветным священникам сказано было: "Вина и сикера не пийте, ты и сынове твои с тобою, егда входите в скинию свидения, или приступающим вам ко алтарю, да не умрете, и будет сие вам законно вечно в роды ваша" (Лев. 10, 9; ср. Иез. 44, 21).
В Новом Завете Сам Господь говорит: "Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими, и найдет на вы внезапу день той" (Лк. 21, 34) — день внезапной смерти, заставший человека в пьянстве; он тогда погибнет навеки, ибо пьяницы Царствия Божия не наследуют вместе с другими нераскаянными грешникам (1 Кор. 6, 10; Гал. 5, 21). В пьянстве — смертном грехе — рождается другой смертный грех — блуд (Еф. 5, 18). По 42-му апостольскому правилу, "епископили пресвитер, или диакон, игре и пьянству преданный, или да перестанет, или да будет извержен".
Не говоря уже о том, что священник в таком виде не может приступать к совершению общественных служб в храме, особенно же Литургии, он должен воздерживаться от сего порока во всякое время, чтобы всегда быть готовым к совершению христианских треб, часто непредвиденных, чтобы не послужить соблазном для пасомых и, вообще, не уронить своего высокого звания и достоинства. "Пьянство, — говорит Григорий Богослов, — и в мирском человеке есть тяжкий грех, а в клирике — святотатство".
"Не бийце". Ближайшим образом здесь, конечно, разумеется нанесение вещественных ударов (бийство), что свидетельствовало бы или о грубости натуры человека, или о вспыльчивости и недостатке самообладания, но то и другое совершенно несвойственно пастырю, который, как служитель Божий, даже при обидах должен взирать на пример Пастыреначальника, "иже укоряем противу не укоряше, стражда не прещаша, предаяше же судящему праведно" (1 Пет. 2, 22). "Учитель, — говорит Златоуст, — есть врач душ, а врач не наносит ударов, но наносящего удары исправляет и врачует". "Не буди буй, — прибавляет поучение святительское, — …не бий верна согрешающа или неверна обидяща, своима рукама никого не удари". Но здесь же разумеют и нравственное биение, именно: биение словом, соблазны, которые биют иные немощныя совести людей, слабых в вере (1 Кор. 8, 12), и, наконец, тяжесть духовных наказаний, неблагоразумно налагаемых излишне строгими духовниками.
"Не сварливу", т. е. пастырю не должно любить споры, ссоры, раздоры, особенно же суды. Все это, несвойственное христианину вообще, обязанному быть "скорым услышати и косным глаголати, косным во гнев" (Иак. 1,19); особенно несвойственно священнику, как служителю любви и мира, который по своему сану должен быть выше мелочных вспышек раздраженного самолюбия и всячески должен стараться, чтобы его язык, благословляющий Бога и Отца, не клял человеки, бывшие по подобию Божию (Иак. 3, 9-10). "Книга о должностях пресвитеров приходских" разумеет здесь "ссору не только домовую и о вещах партикулярных (частных), но и словопрения и стязания пустословная о вере, для показания себя, а не истины, для славы своей, а не Божией" (Ср. 1 Тим. 6, 4–5; 2 Тим. 2, 14, 23–24).
"Не мшелоимцу" — греческое слово то же, которое употреблено и в послании к Титу (Тит. 1, 7), где оно переведено по-славянски: не скверностяжательну. По смыслу греческого и славянского слова здесь запрещается священнику не одно корыстолюбие, как излишнее стремление к приобретению земных благ (см. русский перевод), но, главным образом, скверностяжательство, т. е. употребление неправильных, незаконных, скверных способов к стяжанию (Ср. 1 Пет. 5, 2). Если "в епископе всякая стяжательность, даже и праведная, срамна", как свидетельствующая о привязанности к земному такого лица, которое должно других приводить в небо, то тем более таковая". Так, неприличны пастырю:
а) лихоимство, ростовщичество, т. е., отдача денег в рост с требованием незаконных процентов (что и выражает собственно понятие мшелоимства);