Тут на столе у профессора запрыгал телефон. Это звонил один из добывателей:
— Товарищ Кофейников, а с какой скоростью распространяется звук во все стороны, когда мы кричим «А-А-А!», «У-У-У!» или «TЫ ЧТО?!».
Профессор Чайников очень обрадовался:
— Это очень интересный вопрос! Видно, что моя лекция будоражит и тревожит умы, заставляет людей мыслить и думать. Отвечаю. Звук распространяется в воздухе со скоростью 330 метров в секунду.
Если в начале лекции профессор был несколько скован из-за тапочек, то сейчас он разогрелся окончательно.
— Друзья, распахните свое воображение. Представьте себе, что я стою на одном берегу великой русской реки Волги, а моя бабушка Серафима Евлампиевна — на другом. Ширина Волги в этом месте 990 м. То есть почти километр. Я кричу: «Бабушка! Плыви ко мне!». Мой крик достигает бабушки за три секунды, и она ко мне плывет. Через пятнадцать минут она у меня. Вам ясно?
Снова зазвонил телефон. Это был все тот же добыватель знаний. Он сказал всего лишь два слова: «Не верю». Но от этих двух слов профессор Чайников немедленно вскипел:
— Некоторые сомневаются. Эх! Фомы Неверующие! Значит, проведем эксперимент. Докажем им все это опытным путем. Волги у нас под рукой нет, но есть Останкинский пруд. Ширина у него такая же, как у Волги, 990 метров. Ассистенты, вперед!
Профессор Чайников, как и в прошлый раз, не теряя ни секунды, с места в рысь помчался к Останкинскому пруду.
Режиссеры с пультами, операторы с камерами, звукооператоры с микрофонами, осветители с фонарями и молодая редактор Марина Рубинова полетели следом.
Им некогда было собираться и укладываться, поэтому они на каждом шагу путались в проводах и аппаратах, налетая друг на друга.
По дороге, как и в прошлый раз, осветитель с фонарем скатился с лестницы и стал осветителем без фонаря. Зато звукооператор с микрофоном был без фонаря, а стал с микрофоном и с фонарем. Жалко, что на улице было светло и фонари не понадобились.
Профессор Чайников встал на одном берегу пруда, а молодую Марину Рубинову послал на другой берег:
— Я взмахну рукой и закричу «А-А-А!». Как только вы увидите мое махание… то есть машение… то есть как только вы увидите мой взмах, сразу пускайте вот этот старинный секундомер. А как только до вас долетит «А-А-А!», остановите секундомер. Вы увидите, что «А-А-А!» будет лететь до вас ровно три секунды. И те, которые не верят, сразу поверят.
Молодая Марина Рубинова побежала на тот берег. Когда она прибежала, опустился легкий туманчик, и ее не стало видно. А ей не стало видно профессора Чайникова и его взмахи. Поэтому Марина побежала обратно.
— Ничего не получается, товарищ профессор. Вас совсем не видно. Придется отменять.
Марина Рубинова была молодая и совсем неопытная. Она плохо знала профессора Чайникова. Если бы она была немолодая и опытная, она бы прекрасно знала, что профессор Чайников никогда и ничего не отменяет. Он спросил:
— А эту церковь видно?
— Видно, самый купол, — ответила Марина.
— Значит я не буду махать руками, а подброшу вверх какой-нибудь предмет. В этот же момент я закричу «А-А-А!». Как только вы увидите предмет, сразу включайте секундомер. Как только услышите «А-А-А!», сразу же выключайте.
Молодая Марина снова побежала на противоположный берег.
Профессор Чайников подождал пока она прибежит, потом стал бросать вверх… А бросать-то было нечего. Кругом одна чистота.
Тогда он снял с ноги тапочек и что было сил бросил его вверх. При этом он вопил «А-А-А!».
Молодая Марина Рубинова в этот раз не прибежала, в этот раз она приехала на троллейбусе.
— Ну что? — спросил Чайников. — Получилось?
— Не совсем, — сказала Марина. — Тапочек видно, а «А-А-А!» не слышно.
— Это туман, — сказал профессор. — Он поглощает звук. Надо для звука найти что-нибудь посильнее. Будем стрелять.
— Из чего? — спросили ассистенты, режиссеры, операторы с телекамерами и молодая Марина Рубинова.
— Из милиционера!
Участники передачи бросились искать милиционера и скоро нашли. Но он стрелять отказался:
— У меня все патроны на учете. Я за них расписываюсь. Если я стреляю, я должен предъявить того, в кого стрелял. Давайте мне закоренелого преступника. Который вооружен и очень опасен.
— А мы скажем, что вы стреляли в закоренелого преступника и промахнулись, — предложила Марина Рубинова.
— Здравствуйте, — возразил милиционер. — Это еще хуже. Я же разрядник по стрельбе. У меня же разряд отберут.