— Направляйтесь к самому крупному, — приказал Лелит. — Искусственники с меньшей вероятностью попытаются отключить там атмосферу. Они не смогут справиться с чувством вины за убийство стольких своих сородичей.
Порог между атмосферой и пустотой был отчетливым — не потому, что при переходе через него возникала турбулентность, а потому, что с атмосферой пришел звук, и приглушенный рев двигателей, который до этого момента лишь отдавался вибрацией в обшивке Пронзателя, превратился в пронзительный вой, от которого корпус не мог полностью изолировать своих пассажиров. Улыбка Лелит стала еще шире, ведь именно в такие моменты в ней разгоралось предвкушение, когда корабль, несущий ее к добыче, начинал свое последнее сближение.
Зеленый, покрытый листвой купол, в который они ворвались, был типичен для нелепых попыток жителей искусственного мира воссоздать пасторальную простоту жизни, которая, как подозревала Лелит, существовала лишь в мифах и легендах. Они пронеслись над холмами и зеленеющими лесами, прозрачными озерами и низвергающимися водопадами — полностью искусственный ландшафт, созданный руками эльдари и, несомненно, кропотливо обновленный после нападения аракий. То тут, то там попадались небольшие поселения, и несколько кораблей из воинства Лелит отправились на поиски легкой добычи, которая могла бы там притаиться. Остальные, однако, шли дальше — сотни штурмовых кораблей и несколько более крупных кораблей класса Пронзатель, таких, как тот, на котором летела Лелит, — и все они направлялись к городу золотых шпилей, возвышавшемуся в том месте, которое когда-то было геометрическим центром этого купола, пока орки частично не разнесли его конструкцию в пустоту.
Сходство между этим местом и Комморрагом было очевидным: возвышенная архитектура и изящные формы, которых не встретишь среди других обитателей галактики. Однако там, где Комморраг был темным и монохромным, азуриани строили из белого и золотого. Там, где в Темном городе были шипы и острия бритв, в Ильмарене были плавные изгибы и плавные контуры.
И, конечно, эльдари искусственного мира строили в пределах материальной вселенной. В Комморраге такие мелочи, как расстояние и размеры, всегда были податливы для тех, кто обладал достаточными ресурсами, чтобы сделать эти понятия своими игрушками.
— Цельтесь на основные населенные пункты, — приказала Лелит по комм-жемчужине. Несколько скиммеров поднялись в воздух, когда город начал защищаться, но это были жалкие жертвы, которые были бы уничтожены в считанные мгновения, а те, кто их пилотировал, гарантировали себе быструю смерть. Она переключилась на частоты, используемые ее собственным культом, а не общим каналом связи для всего рейда. — И будьте быстры — позже будет время побаловать себя, но цель этого рейда — захват добычи, а не убийство.
Воины, находившиеся вместе с ней в Пронзателе, ответили ей кивками. Открытый бой был непредсказуем и рискован даже для ведьм, особенно против таких опытных и знакомых с ними врагов, как азуриани. Другое дело, когда пленников доставляли обратно в Комморраг, где они сражались в контролируемых условиях стадиона под кровожадными взглядами остальных жителей Темного города — там можно было сосредоточиться на сражении клинка с клинком, а не на том, чтобы половину бойцов не уничтожило взрывом или залпом искажающей пушки. Друкари ценили великих воинов, но это признание длилось лишь до тех пор, пока воин оставался жив. О павших, будь то на арене или в грязи чужого мира, не пели песен и не возводили мемориалов. Только насмешки и когти Той, Что Жаждет, ждали мертвых, независимо от их деяний при жизни.
Оборона города была ничтожной: илмарцы либо не извлекли уроков из нападения орков, либо слишком медлили с их применением, либо не предполагали, что на них так скоро нападут снова. Более громоздкие десантные корабли сбрасывали рейдеров и грабителей десятками, но «Пронзатель» Лелит продолжал двигаться вперед, проносясь мимо парящих небоскребов и тонких решеток взаимосвязанных каналов и водных путей. Когда наступило замедление, оно было почти таким же стремительным, как и запуск, и «Пронзатель» закрутился, совершив искусную посадку посреди главной площади города.