Почти перед самым приходом Сигруса, она вспомнила про Советника. Закралась мысль, что он может быть единственный, кто сможет ей помочь, хотя бы советом. Позвонила ему, но тот не ответил. От этого она почувствовала себя ещё хуже. Рассуждать здраво она сейчас не могла. Ей почему-то показалось, что Бориус не ответил ей, потому что не хочет иметь с ней, с самозванкой, дел. Даже в голову не пришло, что он скорее всего даже не знает о том, что произошло, просто занят, и свяжется с ней, как только освободится. В тот момент ей даже в голову не пришло, что никому не стоит рассказывать о том, что она с другой планеты. Даже тому, кого она считает очень умным и рассудительным.
Внутри неё поднималась волна паники, хотелось бежать куда глаза глядят, подальше ото всех, спрятаться, укрыться где-нибудь.
Почему-то вспомнились кошмарные сны, которые преследовали её всю жизнь: она маленькая девочка, совсем кроха. В дом вломились чужие люди, которые громят всё в их квартире. Она не знает, что именно происходит, потому что как только раздался шум, она спряталась в шкафу. Она сидит на дне шкафа, укрывшись полами длинной одежды, и думает только об одном, чтобы никому не пришло в голову заглянуть в шкаф, чтобы её не нашли. А за дверцами шкафа, там в квартире, раздаётся грохот, крики, шум драки. Между дверцами осталась маленькая щёлочка. Она откидывает с лица какое-то платье и пытается рассмотреть, что же там происходит, но ничего не видно. Снова накрывается длинной юбкой платья, но всё равно смотрит на щёлочку света – вдруг что увидит.
Наконец всё стихает. Но это не спасение. Раздаются шаги, всё ближе и ближе. Чужие шаги, незнакомые. Под ними тяжело скрипят половицы. Она никогда не жила в доме, где есть половицы, а во сне они такие реальные. Шаги приближаются. Щёлочка света меркнет, потому что перед шкафом кто-то остановился, перекрыв свет. Дверь шкафа распахивается. Она, маленькая девочка, в ужасе поднимает голову, одежда, что скрывает её от чужака распахивается, в шкаф врывается свет. Она ничего не видит кроме этого света, а потом появляется очертания фигуру. Лица не видно, свет светит в спину. Да и толком ещё ничего не видно. Чёрная фигура приближается, и… в холодном поту она просыпается, то ли от собственного крика, то ли от ужаса, охватившего её, а может от того и другого одновременно.
Вспомнила она про этот повторяющийся кошмар, потому что ей вдруг захотелось забиться в шкаф с одеждой, где темно, тихо, тесно, но при этом кажется, что именно это маленькое тёмное пространство защищает от всего белого света, который сейчас враждебен к ней.
Ей так хотелось спрятаться от внезапно образовавшийся проблем, так хотелось найти безопасное место, где можно укрыться от всего, ничего не решать, ничего не боятся, укрыться от всего этого кошмара. Но такого места не было.
Наконец пришёл Сигрус. Увидев, что она по-прежнему сидит в том же кресле в темноте, забеспокоился:
– Ты как?
– У меня нет имени, – прошептала она, внезапно осипшим голосом.
Это беспокоило её больше всего.
– Я думаю, мы что-нибудь придумаем с этим. Займёмся снова поисками твоей семьи.
Он хотел успокоить её, обнадёжить, но её от этих его слов стало трясти. Это походило на озноб от дикого холода. У неё зуб на зуб не попадал. Она ведь прекрасно знала, что найти её семью на этой планете невозможно.
Мужчина заметил, что Лелёку колотит.
– Ротше, да что же ты так переживаешь, – спросил он присаживаясь перед не на корточки и дотрагиваясь до руки.
Его руки показались ей безумно горячими.
– У тебя ледяные руки! – невольно воскликнул он.
Он подхватил её на руки и отнёс в кровать, укутал в одеяло. Сам ушёл в ванную. Зашумела вода. Сигрус вернулся, лёг рядом с ней, прижав её к себе.
– Сейчас примешь горячую ванную и тебе станет получше.
– О! – вскликнул он, вспомнив о чём-то и стремительно куда-то ушёл.
Вернулся через минут пять с чашкой, наполненной чем-то дымящимся.
– Выпей пока горячего молока с мёдом.
Он аккуратно дал ей чашку в руки.
– Осторожно, горячо.
Она грела руки об чашку. Только сейчас она поняла, как она оказывается замёрзла. На улице была теплынь, и в доме было вполне комфортно, её же колотило от холода, и она всё никак не могла согреться.
Сигрус заглянул в ванную и вернувшись сказал:
– Пойдём, вода уже набралась.
Но идти не пришлось. Он вытащил её из одеяла и на руках отнёс в ванную комнату. Там бережно раздел и опустил в воду. Сам опустился на пол рядом.