Мама: Наши соседи написали мне о вечеринке. У тебя все нормально? Позвони мне, когда прочитаешь сообщение. Люблю тебя.
Сообщение от отца было немного другим.
Папа: Соберись, на хрен.
Я тоже люблю тебя, пап.
Я посмотрел на время – было уже 10 утра.
Потом я набрал маму. Она сразу же ответила. Мама всегда брала трубку с первого звонка.
– Привет, Лэндон.
– Привет, мам.
– Как ты? Как дела? Соседи были так взволнованы.
В ее голосе звучала тревога.
– Я в порядке. Просто ситуация немного вышла из-под контроля, вот и все. Извини.
– Все в порядке, главное, что у тебя все хорошо.
– Две или три вазы разбились, – сказал я.
– Ну что ты, дорогой, все в порядке… это всего лишь вещи. Их можно заменить. Ты волнуешь меня гораздо больше.
Ее прервал чей-то голос, раздавшийся на заднем плане, и она отвлеклась на обсуждение тканей. Спустя пару минут она вернулась к нашему звонку и спросила меня, нужно ли ей возвращаться домой.
Я сказал, что нет.
Она была слишком занята осуществлением своей мечты. Я не хотел, чтобы она возвращалась домой, к моим кошмарам.
– Хорошо, милый, позвони мне сегодня вечером или в любое другое время. Я всегда на связи. Я тебя люблю. Звони когда угодно. Я тебя люблю.
– Я тоже, – сказал я, прежде чем повесить трубку.
Я зашел в ванную, примыкающую к моей спальне, и залез под душ. Вода стекала по моей коже, и я ни о чем не думал. В то утро у меня не было на это сил. Я устал до глубины души – до этого я даже не подозревал, что способен устать так сильно. Я не знал, что разум может быть истощен до такой степени, что потеряет возможность думать. Все мои кости отчаянно ныли. Поток горячей воды касался моей кожи, и я закрыл глаза.
Вымывшись, я оделся и прошелся по дому, изо всех сил стараясь навести порядок. Все пивные банки и бутылки из-под водки я собрал в мешок. Затем я подмел пол, пропылесосил и вычистил загаженные туалеты по всему дому.
Старшеклассники были отвратительны, особенно когда оказывались в чужом доме.
Это была моя нелюбимая часть вечеринок – последствия. И хотя Мария в любом случае привела бы дом в порядок, я не хотел заставлять ее этим заниматься. Несмотря на мое отношение к Шей, ее бабушку я обожал. Марию было трудно не любить. Она была дерзкой и никогда не извинялась за свою сильную, смелую личность. Я был уверен, что именно от нее Шей унаследовала свой пламенный нрав. Я не знал, почему так сильно привязался к Марии. Может быть, это было связано с той заботой, нежностью и лаской, которую она проявляла ко мне даже тогда, когда я этого не заслуживал. Или дело было в том, что у меня никогда не было бабушки и я часто задавался вопросом, каково быть чьим-то внуком.
Или потому, что она всегда приносила с собой домашнюю еду. Ее стряпня всегда была кстати.
Воскресенье было моим любимым днем недели, потому что Мария приходила к нам убираться. Она работала у нас уже семь лет и была одной из лучших частей моей жизни.
В тот воскресный день Мария пришла и ярко мне улыбнулась. Она всегда улыбалась и напевала себе под нос какую-нибудь мелодию, когда заходила в дом.
– Выглядишь, как какашка, Лэндон, – заявила она, неся в руках тарелку с едой. – Ты должен высыпаться.
– Я работаю над этим.
– Лжец.
Мой взгляд переместился к тарелке.
Пожалуйста, будь лазаньей, пожалуйста, будь лазаньей, пожалуйста, будь…
– Я приготовила лазанью на ужин, – сказала Мария.
О да!
Это было мое самое любимое в мире блюдо, если не считать энчиладас Марии. Еда, приготовленная Марией, становилась главным событием каждой недели. Как будто она добавляла в каждое блюдо щедрую порцию своей души и сердца, приправляя его щепоткой фантазии.
– Ты хорошо спал в эти выходные? – спросила она.
– Да, неплохо.
– Снова лжешь. Твои мешки под глазами больше, чем у меня, а мне больше четырехсот лет.
– Прекратите, Мария. Вы выглядите не старше тридцати.
Она улыбнулась.
– Ты мне всегда нравился, ты же знаешь это, да?
Она передала мне блюдо и велела поставить его в холодильник.
– Чем ты занимался прошлой ночью?
– Тусовался с Грейсоном. Ничего серьезного. Видеоигры и все такое.
– Хочешь сказать, здесь не было никаких вечеринок?
Я улыбнулся. Снова лгать ей было бесполезно, и она тоже это знала.
– Как твои отметки, Лэндон Скотт?
Клянусь, Мария была единственным человеком, кому было позволено называть меня средним именем. В какой-то степени мне это нравилось. Казалось, что это делало наши отношения более личными, чем отношения клиента и работодателя.