В начале XX в. уже было известно, что совершенно необходимым условием для возникновения и развития западного капитализма было длительное изъятие огромных ресурсов из колоний. Ф. Бродель, изучавший «структуры повседневности» — детальное описание потоков и использования всех средств жизни, писал: «Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики… Он вовсе не смог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда» [19, с. 98].
По данным Броделя, в середине XVIII в. Англия только из Индии извлекала ежегодно доход в 2 млн ф. ст., в то время как все инвестиции в Англии оценивались в 6 млн ф. ст. Таким образом, если учесть доход всех обширных колоний Англии, то выйдет, что за их счет делались и практически все инвестиции, и поддерживался уровень жизни англичан, включая образование, культуру, науку, спорт и т. д.
Никоим образом не мог в России «господствовать тот же хозяйственный строй, что и на Западе». Модель марксистов — как большевиков, так и «легальных», была неадекватна в принципе, не в мелочах, а в самой своей сути. Из этой модели были изъяты непреодолимые объективные факторы, которые не учитывали ни Маркс, ни Ленин — структурные и природные. Но эта модель становилась главенствующей в России.
В своем труде «Развитие капитализма в России» Ленин, следуя за устаревшей политэкономией Маркса, ошибался относительно прогрессивной роли капитализма в целом, в глобальном масштабе. В реальности капитализм был системой «центр — периферия». Создавая на периферии анклавы современного производства, господствующий извне капитализм метрополии обязательно производил «демодернизацию» остальной части производственной системы, даже уничтожая структуры местного капитализма.
Глава 4. Второй довод: расслоение на сельскую буржуазию и пролетариат
В труде «Развитие капитализма в России» Ленин делает радикальный вывод: «Доброму народнику и в голову не приходило, что, покуда сочинялись и опровергались всяческие проекты, капитализм шел своим путем, и общинная деревня превращалась и превратилась в деревню мелких аграриев» [14, с. 321].
В реальности капитализм продавал и сдавал землю крестьянам в аренду по цене в три раза выше капиталистической ренты, а общинная деревня укреплялась. Вот факт — переток земли. В целом после реформы 1861 г. на рынке земли стали господствовать трудовые крестьянские хозяйства, а не фермеры. Если принять площади, полученные частными землевладельцами в 1861 г. за 100%, то к 1877 г. у них осталось 87%, к 1887 г. 76%, к 1897 г. 65 %, к 1905 г. 52% и к 1916 г. — 41 %. При этом из этих земель 2/3 использовалось крестьянами через аренду. То есть за время «развития капитализма» к крестьянам перетекло 86 % частных земель.
Изменение классового строя деревни, конечно, было бы важнейшим доводом в пользу вывода об исчезновении общины. Ленин пишет: «Старое крестьянство не только “дифференцируется”, оно совершенно разрушается, перестает существовать, вытесняемое совершенно новыми типами сельского населения, — типами, которые являются базисом общества с господствующим товарным хозяйством и капиталистическим производством. Эти типы — сельская буржуазия (преимущественно мелкая) и сельский пролетариат, класс товаропроизводителей в земледелии и класс сельскохозяйственных наемных рабочих» [14, с. 166]. В другом месте сказано: «крестьянство с громадной быстротой раскалывается…». Далее Ленин дает оценку: «К представителям сельского пролетариата должно отнести не менее половины всего числа крестьянских дворов, т. е. всех безлошадных и большую часть однолошадных крестьян» [14, с. 170].
Довод в пользу того, что «крестьянство перестает существовать», — высокая, по мнению Ленина, товарность хозяйства, вовлеченность его в рынок, «полная зависимость от рынка». Но из семейных бюджетов следует, что личное потребление крестьян, включая пищу, покрывалось за счет покупных продуктов и вещей не более чем на треть — такую зависимость никак не назовешь полной. Эта «рыночность» во многом была мнимой: чтобы осенью заплатить подати, крестьяне были вынуждены дешево продавать хлеб, а весной покупать его уже дороже. Это дает видимое завышение «товарности», и экономисты-народники его вычитают, считая товарным только тот продукт, который не возвращается к производителю. Ленин такой поправки не делает.
Это явление «вынужденной товарности» натурального хозяйства довольно хорошо изучено в последние десятилетия на периферии капиталистической системы, в крестьянских странах «третьего мира». В очень важной книге «Теория формаций» (М., 1997) В.В. Крылов пишет о натуральном хозяйстве: «Чисто статистическими методами было рассчитано, что докапиталистические способы труда и натуральная замкнутость хозяйства прочно удерживаются в условиях, когда производство на душу населения не превышает 200-250 долл. Только внеэкономические, рентальные, налоговые и тому подобные меры позволяют в этих условиях увеличивать товарный выход продукции, часто за счет личного потребления самих производителей» [20, с. 153].