Ключевую роль этого культурно-исторического типа предвидел Д.И. Менделеев. Размышляя о выборе для России пути индустриализации, при котором она не попала бы в зависимость от Запада, он пришел к выводу: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыши возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение» (см. [15, с. 169, 343-344]).
Так оно и произошло — грамотные русские крестьяне, мобилизованные на промышленные заводы во время войны, а позже в город в ходе коллективизации, восстановили общину на стройке и на заводе в виде «трудового коллектива». Именно этот уникальный уклад со многими крестьянскими атрибутами (включая штурмовщину) во многом определил «русское чудо» — необъяснимо эффективную форсированную индустриализацию СССР.
Чтобы понять, какой тип предприятия сложился в ходе реализации советского проекта, надо учесть его культурные основания. Россия была крестьянской страной с традиционным обществом, в культуре которой сохранились многие структуры аграрной цивилизации. Западная социал-демократия — продукт гражданского общества, в котором крестьяне как класс и как культура сохранились лишь в реликтовом состоянии (крестьяне заменены фермерами).
Общности рабочих в России создавались и действовали в культурной среде, проникнутой общинным мышлением, отрицающим индивидуализм. Это связано с историческими условиями индустриализации, которая особенно в высоком темпе проходила с конца 20-х гг.
Индустриализация в СССР (как и в Японии) проводилась не через возникновение свободного рынка рабочей силы, а в рамках государственной программы. В СССР после революции 1917 г. в селе была возрождена община (мир), лишь частично подорванная в 1906-1914 гг. реформами Столыпина. Во время коллективизации пошли из села крестьяне на стройки и в промышленность, но они не «атомизировались» и не стали пролетариями. Они организованно были направлены на учебу и после чего стали рабочими, техниками и инженерами. Жили они в общежитиях, бараках и коммунальных квартирах, а потом — в рабочих кварталах, построенных предприятиями. Это был процесс переноса общины из села на промышленное предприятие. Получилось так, что основные черты общинного уклада на предприятии проявились даже больше, чем в оставшемся в селе колхозе.
Поэтому промышленное предприятие СССР не только не стало чисто производственным образованием. Оно было, как и община в деревне, центром жизнеустройства. И это — общее явление в тех незападных странах, которые избежали колониальной зависимости и проводили индустриализацию с опорой на собственные культурные формы. Об этом, например, писал президент одной из крупнейших японских корпораций «Мицуи дзосен» Исаму Ямасита: «После второй мировой войны… существовавший многие века дух деревенской общины начал разрушаться. Тогда мы возродили старую общину на своих промышленных предприятиях… Прежде всего мы, менеджеры, несем ответственность за сохранение общинной жизни… Воспроизводимый в городе… общинный дух экспортируется обратно в деревню во время летнего и зимнего «исхода» горожан, гальванизирует там общинное сознание и сам в результате получает дополнительный толчок» (см. [125]).
Советское предприятие, по своему социально-культурному типу единое для всех народов СССР, стало микрокосмом народного хозяйства в целом. Это была новая хозяйственная конструкция, созданная русскими рабочими из общинных крестьян. На Западе буржуазные революции сломали культуру общины и создали «культуру индивидуализма», так что вместо сотрудничества на первое место вышла конкуренция. М. Вебер писал: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности» [80, с. 51].
В России, напротив, революция лишь усилила «культуру коллективизма». Это и позволило возникнуть в СССР, независимо от теорий, необычному «хозяйству семейного типа», с переплетением «производства и быта».
Фабзавкомы, с их типом солидарности, в период революции были важным институтом. В организации их большую роль сыграли Советы, а в свою очередь, фабзавкомы быстро сами стали опорой Советов. Прежде всего, именно фабзавкомы финансировали деятельность Советов, перечисляя им специально выделенные с предприятий «штрафные деньги», а также 1% дневного заработка рабочих. Но главное, фабзавкомы обеспечили Советам массовую и прекрасно организованную социальную базу, причем в среде рабочих, охваченных организацией фабзавкомов, Советы рассматривались как безальтернативная форма государственной власти. Общепризнана роль фабзавкомов в организации рабочей милиции и Красной гвардии.