Ленин это быстро понял, хотя другие руководители (например, Дзержинский и Сталин) продолжали быть за унитарное государство, и их поддерживало руководство большинства советских республик. Потому Сталин и выдвинул план автономизации — объединение всех республик в составе РСФСР на правах автономий. Однако в ходе обсуждения большинство, в том числе Сталин, согласились с доводами Ленина.
Вот суждения Н. Алексеева в этом контексте: «При наличии де-централизационных процессов в России, особенно обнаружившихся в революции 1917 г., форма федерализма, которую можно назвать советской, обладает целым рядом преимуществ, недостаточно оцененных современной политикой. Политика эта при оценке советского федерализма обычно строит такого рода суждение: советский федерализм не похож на федерализм западный, а потому он вообще не может быть назван федерализмом и должен быть признан системой дефектной и ничего не стоящей…
Между тем условия политической жизни России и государств западной культуры — весьма различны, и нормальное для Запада может быть совершенно непригодным у нас. При наличии в России децентрализационных процессов было бы прямым безумием с ними не считаться… Безумием было бы, если бы будущее правительство России повторило по отношению к децентрализационным процессам все ошибки самодержавия и все ошибки белого движения… Для реальной политики за точку отправления следует принять не заветы отживших эпох и не радикальные бредни, а ту фактическую ситуацию, которая стихийно выросла» [111].
В 1920 г. нарком по делам национальностей Сталин сделал категорическое заявление, что отделение окраин России совершенно неприемлемо. Военные действия на территории Украины, Кавказа, Средней Азии всегда рассматривались красными как явление гражданской войны, а не межнациональных войн.
Сейчас многие считают ошибкой решение создавать СССР как федерацию — с огосударствлением народов и народностей бывшей Российской империи. Дескать, если бы поделили страну на губернии, без национальной окраски и без права самоопределения, то и не было бы никакого сепаратизма. Но все царские правительства принципиально отказались от политики планомерной ассимиляции нерусских народов с ликвидацией этнического разнообразия. Русская культура по традиции также исключала насильственную ассимиляцию народов как политическую технологию. Представление о принципах межнационального общежития основывалось на образе семьи народов.
Здесь не было этнических чисток и тем более геноцида народов, подобных тем, посредством которых очистили для себя территории англосаксонские колонисты. Здесь не создавался «этнический тигель», сплавляющий потоки иммигрантов в новую нацию (как в США). Здесь не было и апартеида в самых разных его формах, закрепляющего части общества в разных цивилизационных нишах. В III Государственной Думе представитель мусульманской фракции заявил: «Между нашим национальным бытием и русской государственностью никакой пропасти не существует; эти две вещи совершенно совместимы» [115].
Для большинства полиэтнического населения Российской империи совместная жизнь в одном государстве с русскими ощущалась как историческая судьба.
При тех формах этнического общежития в России даже привязка народностей к территориям представляла собой задачу, которая не имела решения для всех. Исторически расселение племен и народов шло на территории вперемешку. Однородность, достигнутая в Западной Европе, возникла лишь в процессе «сплавления» народов и этносов в нации. Поскольку в России такого сплавления не производилось, мест с «чистым» в этническом отношении населением было очень немного. В России была сильна историческая инерция того типа межэтнического общежития, который был принят еще со времен Киевской Руси. Евразийцы называли его «симфония народов». Те русские патриоты, которые сейчас не принимают устройства СССР, никогда не говорят, какая из реально известных альтернатив им по душе. Похоже, им ближе вариант этнического тигля, хотя гласно этого никто не признает.
Многие философы отмечают, что именно в программах большевиков сильнее всего проявилась преемственность с траекторией российской истории. Если так, то ничего нельзя было поделать!
Вспомним реальность. Еще до образования СССР сама Российская Федерация представлялась как «союз определенных исторически выделившихся территорий, отличающихся как особым бытом, так и национальным составом». То есть с самого начала государственного строительства в России стали возникать этнополитические территориальные образования.