Когда в Лондоне в 1907 году проходило голосование «о партизанских действиях», то есть кровавом насилии, тогда все партийцы в той или иной степени были замешаны в подобных злодеяниях, все были обреченными людьми. Они за два года до голосования своими руками раскрутили маховик «красного колеса» образца 1905 года. Оно прорыло в земле глубокую колею, которая стала могилой основателям и активистам партии, за исключением тех, кто сбежал с партийного корабля, ушел в науку, искусство, вышел из членов преступной партии. Кто поднял меч — от меча и погиб.
Почему Николай Ленин, зная, что останется в явном меньшинстве, пошел против большинства, проголосовал за «эксы» и «теракты»? Да потому, что не мог иначе, не мог, как теперь говорят, «поступиться принципами». Он был убежденный сторонник крайних и жестоких методов, расправ, казней, террора. Проголосуй Николай Ленин против «эксов» — не стал бы основателем РСФСР и СССР. Им мог быть только приверженец «партизанской войны».
Тогда при голосовании партия упустила, по-моему, шанс свернуть в сторону с кровавого пути, по которому она следовала в 1905 году, перечеркнуть преступное прошлое. Она не воспользовалась этим шансом. Пошла дальше стройными рядами и пришла в конечном итоге к подвалам Лубянки, рвам лагерей.
Решения двух партийных съездов относительно «партизанских действий» вождь большевиков никогда не выполнял. Это хорошо видно на примере его отношений с королем террора Камо — тот, будучи на свободе, ничем другим, как «эксами», не занимался. Когда Камо упрекали в том, что он не выполняет решения партийных съездов, он с яростью отвечал:
— Я смазываю маслом колесо революции! Ускоряю вращение колеса революции и тороплю ее приближение.
Число убитых на Эриванской площади не называет ни один биограф ленинского боевика. Но если учесть, что конвой состоял из 16 стражников, не считая служащих банка, при стрельбе, метании бомб не щадили никого, в том числе прохожих, то надо полагать — убитых было предостаточно. Потрясенный происшедшим, полицмейстер Тифлиса застрелился на могиле матери.
Я уже писал, как изобретательный Камо привез Ильичу деньги в бурдюке. Другой раз для транспортировки награбленного он использовал шляпную коробку. Досмотреть ее в поезде жандармы постеснялись. «С этой коробкой, — пишет биограф Камо И. Дубинский-Мухадзе, — Камо с Николаевского вокзала перебирается на Финляндский», чтобы ехать в поселок Куоккала. А там живет Ленин. Два месяца отдыхает Камо, заметая следы, на Финском взморье. «Должно быть, два самых счастливых месяца в его жизни. Безмятежные. Частые встречи с Владимиром Ильичом», — фиксирует биограф.
Ни словом не упрекнул вождь боевика, тем более не исключил из партии. Отправил в Европу с новым боевым заданием. Возникает вопрос — знала ли российская полиция, что к ограблению банков ЦК партии и ее вожди имеют отношение? Да, знала, и очень хорошо.
«В июне и августе месяце того года (1907) он жил у Ленина (Ульянова) в Финляндии, — читаем в справке, составленной департаментом полиции, — а в сентябре в Льеже встретился с ближайшим своим сотрудником Валлахом, который там устроил ему закупку оружия, предназначавшегося к отправке в Россию». Это справка составлена на Камо, когда он сидел за решеткой, симулируя мастерски психоз. А в 1907 году, когда счастливый эмиссар Ильича разгуливал по городам Европы, от заграничной агентуры департамент полиции в Питере получил другую справку о связях Камо и Ленина:
«Имею честь доложить Вашему превосходительству, — писал резидент из Парижа, — что на днях в Берлин прибыл некий армянин из Тифлиса, носящий кличку Камо, настоящая же его фамилия пока агентуре не известна. Названный „Камо“, принимавший участие в устройстве двух типографий, трех лабораторий бомб, в массовой доставке оружия, несмотря на свои молодые годы (24 г.), является крайне активным и смелым революционером, высоко ценным всеми большевиками, даже Лениным и Никитичем».
Вторым после Ленина жандармы по праву ставят Никитича, Леонида Красина, руководителя боевой организации большевиков в России. Может быть, агентура не знала об «эксах» Камо? Ведь в цитируемой справке резидент не упоминает об акции на Эриванской площади, может быть, полиция не знала, кто провел тот грабеж среди бела дня? Нет, знала, сообщила в Петербург, что именно руками Камо «передано Никитичу 200 тысяч рублей: 100 тысяч золотом и сто тысяч пятисотенными билетами…».