Но этот грабеж, как событие прошлое, не особенно волновал агентов спустя несколько лет. Их тревожило, что в гостинице у Камо находится сундук с двойным дном, а в нем «Камо в Берлине хранит в своей комнате в чемодане двести капсюлей бомб, заготовленных для миллионной экспроприации в России, о чем знают лишь Никитич и Валлах».
Невероятно, но факт. Еще свежо в памяти у всех решение лондонского съезда — прекратить под страхом исключения из партии партизанские действия, экспроприации, распустить «все специальные боевые дружины, имеющиеся при партийных организациях», а руководитель российской и кавказской «дружин» со товарищи закупают в Европе оружие, разрабатывают планы новой экспроприации, где уже речь идет о миллионах.
Однако Камо не удалось больше никого пограбить: его взяли с поличным в конце 1907 года. «Арест Камо сильно встревожил Ленина. Он немедленно принял меры для организации защиты и спасения Камо, видя в этом важнейшую партийную задачу», — пишет другой биограф великого экспроприатора. Ясно, почему Ленин «сильно встревожился», ведь понимал, что, размотав криминальный клубок, полиция может, держась за его нитку, явиться к порогу его парижской квартиры…
Нанимается видный адвокат, Ленин обращается к руководителям социалистических партий за помощью, начинается кампания в газетах в защиту попавшего в тюрьму большевика. Максим Горький, палочка-выручалочка большевиков в те годы, подключается к явно безнадежному грязному делу. В него вмешиваются разные буржуазные организации, в том числе «Лига защиты прав человека и гражданина», направившая премьеру Петру Столыпину… протест!
«„Лига защиты прав человека и гражданина“ считала бы оскорбительным для председателя Совета Министров России даже предположение о том, что он способен употребить во зло неслыханный акт прусской полиции по отношению к Тер-Петросяну».
Подобные депеши шли в русские посольства разных европейских стран… Однако никто не смог выручить Камо. Выйти живым из камеры помог себе заключенный сам, гениально симулировав несколько лет помешательство и бежав из тюремной лечебницы.
Беглец уезжал к Ленину и друзьям-большевикам в тот день, когда убили Столыпина.
— Я огорчен по поводу смерти Столыпина, — сказал Камо.
— Почему? — удивился его друг.
— Я хотел его убить во что бы это ни стало, чего бы это мне ни стоило.
В этих словах — весь герой партии большевиков.
За границей Камо встретился с Лениным на его парижской квартире.
«Камо просил меня купить ему миндаль. Сидел в нашей парижской гостиной-кухне, ел миндаль, как это делал у себя на родине, и рассказывал об аресте в Берлине, рассказывал о годах симуляции…» — вспоминала жена вождя.
Кушал миндаль и развивал планы «партизанской войны», жаждал выследить провокатора, который его выдал полиции, покарать его, как некогда это он сделал в Питере, убив и спустив под лед «Володьку».
Ему дали пятисотки, те самые, что он раздобыл на Эриванской площади. При обмене не попался: подделал номера… И это мог, профессионал!
Купил на эти деньги… оружие и отправился морем домой, по пути выполняя задание Ленина: наладить транспортировку партийной литературы через Балканы и Турцию…
Вот вам и партийная организация, и партийная литература с бомбами впридачу.
Прощаясь, заботливый Ильич, смотревший на здоровье соратников как на партийное имущество, а после захвата власти — как на казенное, позаботился, чтобы Камо сделал себе у лучшего специалиста в Европе операцию. Увидев, что у верного товарища нет пальто (а ему ехать морем, на палубе ветрено), вынес свой плащ, подаренный матерью…
Чем больше узнаешь о взаимоотношениях Ленина и Камо, тем сильнее убеждаешься, что суть ленинизма не только в экономических статьях и монографиях, не только в «двух тактиках», философских изысканиях о «материализме и эмпириокритицизме», других сочинениях, составивших пухлые тома на полках. Она, эта суть, и в «партизанских действиях», поэтому так крепка связь, сильны узы дружбы, не ослабевшие с годами между главным теоретиком «партизанской войны» и ее удачливым практиком.
В 1913 году пребывавший на свободе Камо, несмотря на протесты местных кавказских партийцев, сколотил новую группу боевиков и вышел с оружием на все ту же большую Каджорскую дорогу. И еще раз швырнул бомбу под карету, что везла казенные деньги. Вскоре после той неудачной акции неуловимого Камо осудили. Не будь амнистии по случаю трехсотлетия дома Романовых, который так яростно разрушал боевик, ему не миновать бы виселицы. А так отделался тюрьмой, где пришлось сидеть до падения царизма.