Выбрать главу

«Попрошу прислать деньжонок: мои подходят к концу, — уведомлял Петербуржец мать… — Оказалось, что за месяц с 9/IX по 9/X израсходовал всего 54 р. 30 коп., не считая платы за вещи (около 10 р.) и расходов по одному судебному делу (тоже около 10 р.)».

То есть за месяц ушло на житье в столице 74 рубля. Вся пенсия за отца, как уже говорилось, равнялась 100 рублям. Значит, чтобы помогать сыну, Мария Александровна должна была иметь на расходы каждый месяц не сто рублей, а в несколько раз больше.

Тщательно затушевывая материальную сторону жизни Ульяновых, изображая ее в красках серых, Анна Ильинична вскользь упоминает о заработке брата, падающем на то время, когда он писал матери письмо с просьбой «прислать деньжонок».

«Осенью 1893 года Владимир Ильич переезжает в Петербург, где записывается помощником присяжного поверенного к адвокату Волкенштейну. Это давало ему положение, МОГЛО ДАВАТЬ ЗАРАБОТОК (выделено мною. — Л.К.). Несколько раз, но кажется все в делах по назначению, Владимир Ильич выступает защитником в Петербурге».

Могло давать. Но не давало.

«Биохроника» документально доказывает, что все свободное время, с утра до поздней ночи, уходило у Петербуржца на чтение классиков марксизма на русском языке и в оригинале на немецком языке, других политико-экономических сочинений. Вместо общения с клиентами собеседует Ульянов с новоявленными марксистами, посещает кружок студентов-технологов, выступает с рефератом, пишет статьи, ведет переписку с единомышленниками… И пишет собственное сочинение. Все это происходило в 23 года.

В начале лета, взяв рукопись, Владимир Ульянов уезжает из Питера в Москву, чтобы провести лето в кругу семьи на даче. Под Москвой…

С двойным дном

Итак, отвоевав изрядно с народниками на страницах будущей книги «Что такое „друзья народа“…», молодой автор сложил в стопу рукопись монографии и с сознанием исполненного долга отправился из Питера в Москву.

Он заслужил право на отдых, и такой представился впервые не на берегах Волги, в глуши под Казанью, родовом гнезде Кукушкине, не на собственном хуторе под Самарой, где обычно собиралась летом дружная семья, а в неведомых Кузьминках, близ подмосковной станции Люблино Курской железной дороги.

На этой дороге работал Марк Елизаров, муж Анны Ильиничны. Вместе с двумя сослуживцами сняли они на три семьи дачу-дом в лесной местности, удобно связанной с Москвой.

Видел я двухэтажный старинный дом в Кузьминках, на фасаде которого долгое время висела мемориальная доска, сообщавшая прохожим, что именно здесь проживал летом 1894 года Владимир Ильич Ленин. Рядом с особняком в лесу располагались другие дачи, арендуемые на лето москвичами. Местность издавна считалась дачной, находилась вблизи знаменитых подмосковных усадеб «Кузьминки» и «Люблино», изобиловала ягодами, грибами, каскадами прудов.

Вслед за водружением в тридцатые годы мемориальной доски в шестидесятые годы произошла полная музеефикация всего здания стараниями энтузиастов-краеведов, во главе которых стоял старый большевик Бор-Раменский, кандидат исторических наук. Однажды он пригласил меня в Кузьминки взглянуть на дело рук своих. Было ветерану партии что показать, чем гордиться: двухэтажный особняк превратился в еще один мемориальный дом-музей Ленина, причем первый в пределах новых границ Москвы 1961 года, куда вошли некогда подмосковные Кузьминки и Люблино.

Не жалея времени, сил, средств при помощи Московского горкома партии и государственных музеев энтузиастам удалось раздобыть множество подлинных вещей конца XIX века, книг, заполнить ими просторные стены.

Я написал об этом музее очерк. Еще бы, именно на даче в Кузьминках завершена книга, которую толкователи ленинизма признают «подлинным манифестом революционной социал-демократии». Этот манифест заканчивался возвышенными словами: «…русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».

Вот когда пролетариям соседнего с дачей Люблинского литейно-механического и всех других заводов была уготована роль авангарда в задуманной в голове молодого дачника мировой встряске. (Кто сегодня из молодых выпускников университетов в 23 года способен дать России теорию, чтобы решить проблемы, не менее острые, чем те, которые переживала Российская империя в 1893 году?)