Уже став председателем Совнаркома, Ленин возмущался тем, что различные иностранные заимствования портят русскую речь: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить “дефекты”, когда можно сказать недочёты или недостатки или пробелы?.. Если меня употребление иностранных слов без надобности озлобляет… то некоторые ошибки пишущих в газетах уже совсем могут вывести из себя. Например, употребляют слово “будировать” в смысле возбуждать, тормошить, будить… Но будировать значит на самом деле “сердиться”, “дуться”. Перенимать французско-нижегородское словоупотребление значит перенимать худшее от худших представителей русского помещичьего класса, который по-французски учился, но, во-первых, не доучился, а, во-вторых, коверкал русский язык». Ленин хотел, чтоб в советских газетах и журналах была правильная русская речь, чтоб советские рабочие и крестьяне говорили лучше, правильнее, красивее средних представителей «высших классов» империи.
Любил Ленин и нашу народную культуру. Вспоминая о детстве на Волге, он особо подчёркивал красоту песен, которые поёт русский народ: «…над рекой бывало стелется неизвестно откуда песня. И песни же у нас в России!»
Владимир Ильич – сам выходец из высокоинтеллигентной семьи – хорошо знал и любил русскую классическую литературу. Он восхищался Львом Толстым, часто использовал в своих статьях и книгах образы из произведений Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Гоголя. Революционер Вольский писал в своих мемуарах, что Ленин при нем страницами цитировал наизусть «Кому на Руси жить хорошо?» Некрасова. Горький вспоминал, что Ленин однажды заговорил с ним о Толстом, восхищался писателем, а потом, хитро взглянув, спросил: «Кого в Европе можно поставить рядом с ним?» И сам себе ответил с довольной, сияющей улыбкой: «Некого!» Горький тогда поймал себя на мысли, что Ленин, много лет проживший в Европе, говоривший на семи европейских языках, воспринимавшийся многими как «русский европеец» и космополит, оказывается, гордился русской культурой и в чем-то считал её стоящей выше, чем западная!
Впрочем, эта гордость отражена в произведениях Ленина, прежде всего, в статье, которая так и называется – «О национальной гордости великороссов». В среде социал-демократов интернационализм иногда понимали слишком упрощенно, и поэтому некоторых соратников Ленина покоробило название этой статьи. Содержание же её разозлило ещё больше. Некоторые утверждали, что Ленин стал великорусским шовинистом! Посудите сами, он в ней писал: «Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы её трудящиеся массы (то есть 9/10 её населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом…
Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: “жалкая нация, нация рабов, сверху донизу – все рабы”. Откровенные и прикровенные рабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения…»
Конечно, никакого шовинизма в словах Ленина и близко нет. Шовинизм – это слепая, кичливая, нелепая любовь к Родине и своему народу, которая наделяет его одними достоинствами, а все недостатки приписывает другим народам, требуя в качестве патриотического долга их ненавидеть, унижать и даже уничтожать. Любовь Ленина другая. Он видел недостатки у своего народа, он видел и чёрные страницы в национальной истории, но он любил свой народ, несмотря на это.
Конечно, Ленин не питал особой любви к имперскому государству, к его идеологии. Он не любил царей, чиновничество империи, полицейских, жандармов, будь они трижды русскими по крови и языку. Но не потому, что не любил русских, а наоборот – потому что считал, что они угнетают русский народ, наживаются за счёт него, богатеют на его крови и поте, не дают ему вырваться из нищеты, из мрака, не дают ему, русскому народу, миллионам простых русских рабочих и крестьян (равно как и их нерусским собратьям), раскрыть дремлющие в них таланты. Так что Ленин любил Россию и русских, любил народ, любил его культуру, язык.