И пошел Тута по аулам.
Я, кто рассказывает вам эту сказку, и вы, мои слушатели, мы не можем поспеть за ветром-машиной Бетала. Я не знаю, что он делал в селениях. Но он вернулся к себе в Нальчик и, как вылез из машины-ветер, сразу сказал:
— Найдите мне сейчас же того старика, Туту. Я хочу ему сказать, что все, что было плохим, стало хорошим. Я хочу еще раз попить с ним чаю, как с умным человеком.
Все поехали искать Туту, но смерть, которая не имеет над собой начальников, уже позвала его к себе.
Тогда. Калмыков опять сел на свою машину-ветер и поехал к Туте на кладбище.
— Ты лежишь, Тута, — сказал Бетал, — а я стою, и лицо твое закрыто землей, но пускай оно там, под землей, улыбнется мне. Я сделал все, что ты посоветовал мне. Лежи спокойно, дорогой Тута, — сказал Бетал и запел русскую песню, что пели, когда умер Ленин. Но слова он пел другие. Бетал пел так:
Ты умер, наш инспектор по качеству,
Но сотни глаз смотрят кругом.
Ты умер, наш инспектор по качеству,
Но растет корнями вниз сад твоих сыновей.
Ты умер, наш инспектор по качеству,
Но растет сад твоего сына,
Который от партии смотрит за деревьями.
Так пел Бетал и велел всему селению вырыть тело старого Туты и похоронить его в саду. Когда созрели наши яблоки и груши, сливы и абрикосы, они падали с деревьев прямо на могилу Туты.
Записана в Кабардино-Балкарии со слов Kaдuca Балтагизова
Сегодня первый день шестнадцатого года
С тех пор, как принесли и счастье и свободу
Забытому калмыцкому народу
Вожатые страны — большевики.
Советской матери калмык стал равным сыном.
Не гнут калмыки пред зайсангом спины.
Шумят в степи колхозные машины.
Мы счастливы, свободны и крепки.
Прошла пора ярма, плетей и стонов.
Страна родная — счастье миллионов,
Разбросанных по миру, угнетенных,
Страна весны, свободы и труда —
Страна цветет весенними лучами,
Бойцы проходят крепкими рядами,
Над городами, над полями, над садами
Горит пятиконечная звезда.
Мы шли вперед нелегкими путями.
И вот она — победа перед нами.
Сыны республики вздымают выше знамя
И песнь о партии, о Сталине поют.
Сейчас в Калмыкии живет народ свободный:
В степях чабан, ловец в пространствах водных,
Колхозники на черных землях плодородных
Крепят колхозный большевистский труд.
Перевел с калмыцкого А. Исбах
Ленин И Аю-Даг — вечны, как это море
Пять дней бушевало море.
Пять дней на вспененной воде лежала скользкая муть.
Пять дней синие барашки-волны разбивали о ноздреватые скалы пенистые лбы.
Пять дней… На шестой — море стихло и от коричневого берега до бледносинего горизонта покрылось мелкой рябоватой зыбью.
Шестой день — черный голубь на рассвете в пунцовом клюве принес черную весть:
В Москве, в Горках, умер Ленин!
Вновь на вечерней заре залетали сизые буревестники.
А ночью шторм, раздирая в мелкие щепы рыбацкие ялики, стонал в смертельной тоске: — Умер Ленин!
В городе на Яйле бушевал буран, заметая в долинах сакли.
Бушевал и пел похоронную песнь — отходную о нем, усопшем.
Внизу Аю-Даг — белый мертвец в темно-синем гробу; море сурово, но в молчании было:
Так и Ленин застыл и лежит и на ноги встать не может.
Так и Ленин застыл в сердцах миллионов, как в море.
Так и Ленин и Аю-Даг — вечны, как это море.
Песня записана в августе 1927 года в Крыму, в Бахчисарае, со слов пятидесятилетнего неграмотного старика-садовника Вели Одибаш
Натянув сапоги, я шагал
К Перекопскому валу навстречу.
Вижу: стоит генерал
В английском зеленом френче.
Вижу: стоит генерал.
Генералу я пулю послал.
Батальон офицерский злой,
Не расстреляешь советы!
Вас сметут коммунисты метлой,
Беднота им поможет в этом.
Беднота им поможет в этом.
Беднота всегда за советы!
Словно дождь, большевистская слава
Прошумела по белому свету
О буденновцах — грозных лавах,
Пролетающих буйным ветром.
Пролетающих буйным ветром,
О джигитах Страны Советов.
Шагом опытного проводника
Все вперед и вперед неустанно
Вождь ведет нас через века,
Не страшась ни пурги, ни дали,
И зовут его кратко — Сталин.
И гремит его имя — Сталин,
Он в работе, как сталь, неустанен!
Записано в деревне Ай-Василь, Ялтинского района. Перевел с крымско-татарского Борис Бендик
Идет республика весны,
Зимы деспотию свергает,
Войска морозов сражены
И зелень юная сверкает.
Весны советской нет светлей
И нет долин колхозных краше.
На небосклоне новых дней
Ты — солнце пламенное наше.
В садах весенних, трудовых
Мы — звонко-радостные птицы,
И любо нам в лучах твоих
К вершинам славы возноситься.
Живи и здравствуй, вождь и друг!
О счастьи после долгих мук,
О Крыме старом и о новом
Теперь послушай наше слово
Поносят предков наших зло
За их разбойные набеги.
Татар немало полегло
Для ханской славы, ханской неги.
Телами их был путь мощен
От гор Тавриды до Варшавы.
Владыке золото и жен
Везли дорогой той кровавой.
Но чужеземки не одни, —
Татарских девушек немало
В гаремной гибельной тени
Свой черный жребий проклинало.
Реками кровь лилась в полях,
Пал хан под натиском России.
Сказал народ: «Велик аллах!
Теперь настанут дни другие».
Но не добро тот день сулил,
Не пощадили нас тираны.
В дворец, где старый дьявол жил,
Вселились новые шайтаны.
Сел вместо хана русский царь
Народу нашему на спину,
И зажили рабы, как встарь,
Шепча проклятья господину.
Правитель, богатей, мулла
На части горемык терзали,
А те, домой придя, со зла
И с горя женщин истязали.
Не сыщешь в летописях след
О горестной судьбе татарок,
И ни один не пел поэт
Про нашу молодость и старость.