Эта концепция Маркса не только не была принята к действию современным ему английским рабочим движением, но и не стала жизненной в теории и практике II Интернационала. И здесь на долю Ленина выпало пробудить теорию к новой жизни - но к более живой, более конкретной жизни, чем она была даже первоначально у Маркса. Ибо из чисто всемирно-исторической проблемы она превратилась в текущий вопрос, стоящий на повестке дня, и потому выступает у Ленина уже не теоретически, а вполне практически. Потому что в этой взаимосвязи каждому должно быть ясно, что вся эта гигантская проблема, встающая здесь перед нами, - возмущение всех угнетенных, и не только рабочих, в подлинно всемирном масштабе - это именно та проблема, которую Ленин в борьбе против народников, легальных марксистов, экономистов и так далее с самого начала считал сердцевиной аграрного вопроса в России. Во всех этих случаях речь идет о том, что Роза Люксембург называла "внешним" рынком капитализма, под которым имеется в виду некапиталистический рынок, независимо от того, находится ли он в пределах или за пределами политических границ той или иной страны. С одной стороны, все расширяющийся капитализм не может существовать без него, а, с другой стороны, его социальная функция по отношению к рынку состоит в разрушении его первоначальной общественной структуры, в том, чтобы сделать его капиталистическим, чтобы превратить его в капиталистически "внутренний" рынок, вследствие чего, однако, он приобретает тенденции к самостоятельности и так далее. Таким образом, соотношения, возникающие в ходе этого процесса, также являются диалектическими. Правда, Роза Люксембург так и не нашла, исходя из этой правильной и широкомасштабной перспективы, путь к конкретному решению конкретных вопросов мировой войны. Она так и не вышла за рамки исторической перспективы, правильной и широкомасштабной характеристики целой эпохи. Но только лишь эпохи как целого. И это также выпало на долю Ленина - сделать решающий шаг от теории к практике. Но именно этот шаг - и этого никогда нельзя забывать - был одновременно теоретическим прогрессом. Ибо это был шаг от абстрактного к конкретному.
Этот шаг к конкретному от абстрактно верной оценки исторической действительности, от общего указания на революционную сущность всей эпохи империализма с особой остротой поднимает вопрос об особом характере этой революции. Одно из величайших теоретических достижений Маркса состояло в том, что он точно отделил друг от друга буржуазную и пролетарскую революции. Это различие имело, во-первых, величайшее практически-тактическое значение, учитывая неопытность и иллюзии его современников, а во-вторых, оно давало единственное методическое руководство, которое позволяло ясно увидеть новые, действительно пролетарски-революционные элементы в революционных движениях того времени. Однако в вульгарном марксизме это расчленение выродилось в механически жесткое разделение. Практический вывод, который делают из него оппортунисты, состоит в том, что они схематически обобщают следующее эмпирически правильное наблюдение: поскольку в общем каждая революция нового времени начинается как буржуазная, она с успехом может быть осуществлена и посредством пролетарских действий, с учетом пролетарских требований и так далее. Согласно оппортунистам, революция является в подобных случаях только буржуазной, а задача пролетариата состоит в том, чтобы поддерживать такую революцию. Из такого разделения буржуазной и пролетарской революций следует, что пролетариат должен отказаться от своих собственных революционных целей.