Антанта прилагала все старания к тому, чтобы направить революцию в желаемое русло и влить новые силы в сражающуюся русскую армию. Когда руководители Антанты отправили в Россию Плеханова с сорока его сторонниками 10 на крейсере в сопровождении миноносцев, пытаясь в то же время всеми мерами воспрепятствовать приезду интернационалистов, это вполне гармонировало с политической линией Антанты. Достаточно по этому поводу вспомнить о позорном обращении, которому подвергся товарищ Троцкий в Галифаксе11. Эти господа не хотели даже согласиться пересмотреть черные списки, в которые были занесены все циммервальдисты.12 Все средства, вплоть до командирования в Россию «социалистов» (!) вроде Тома и К° 13, были пущены в ход, и все для того чтобы сохранить Россию в качестве военного фактора Милюковы и Гучковы имели еще меньше охоты, чем господа в Париже и Лондоне, подпустить к себе на близкое расстояние своих классовых врагов ленинского и зиновьевского масштаба, — ведь прибытие последних не могло предвещать ничего хорошего собственным политическим вожделениям первых. Поэтому нужно признать несомненным, что возвращение Ленина и близких ему людей через страны Антанты было делом невыполнимым. Ленин, по-видимому, никогда не разделял фантастических надежд Семковского — секретаря тогдашнего эмигрантского комитета, — будто можно все-таки добиться согласия Милюкова на поездку через враждебную Германию.
Французская печать намеренно распространяла легенду о том, что поездка Ленина через Германию могла состояться только вследствие определенного тайного соглашения Однако она не могла привести ни одного доказательства в пользу этого гнусного уверения.
Мотивы, побудившие немецкое правительство и верховное командование разрешить русским эмигрантам в Швейцарии проезд через Германию, в настоящий момент совершенно очевидны. Когда одна враждебная коалиция имеет основание помешать чему-либо, то противная сторона, совершенно естественно, имеет все основания желать как раз того, чему противник стремиться воспрепятствовать.
Проявленная немцами готовность разрешить эту поездку не должна, однако, рассматриваться только как ловкий шахматный ход против врага. Она была продиктована также политическими и военными соображениями.
5 апреля 1917 года Америка объявила войну Германии. Опубликованные мемуары Людендорфа, Чернина и Гинденбурга дают нам ясную картину тогдашнего положения Германии. Правительства Центральной Европы, и прежде всего Людендорф, рассчитывали найти в лице русских циммервальдистов людей, которые будут им помогать в осуществлении их целей. В «Мемуарах» Людендорфа нет ни слова о путешествии Ленина. Тем не менее книга эта, равно как и книга, принадлежащая перу бывшего австрийского премьер- министра Чернина, дает исчерпывающие сведения относительно мотивов, побудивших Германию предоставить этим революционерам par excellence (высшего закала) право проезда через Германию с гарантией экстерриториальности.
Была надежда — посредством деятельности интернационалистов в России — добиться разгрузки Восточного фронта. Надеялись даже добиться сепаратного мира.
Гинденбургу всякое средство представлялось хорошим, лишь бы оно дало возможность перебросить армию с Восточного фронта. Еще весною 1917 года Людендорф основывал свою уверенность в победе только на одном козыре — переброска 70 дивизий с Восточного фронта на Западный должна была дать ему возможность нанести последний, решающий удар, повести «генеральный штурм на Париж» прежде, чем Америке удастся навсегда сделать невозможным прорыв Западного фронта. Как бы правилен ни был этот расчет с военной точки зрения, он как политический шаг оказался совершенно ошибочным.
Людендорф сам признает, что с течением времени военные успехи были аннулированы разрушительным влиянием большевистской пропаганды.
Резюмируем, предупредительность немцев к циммервальдистам была пропорциональна ненависти к ним и вражде, проявляемым Антантой.
Рассмотрим бегло вопрос о том, насколько позиция, занятая каждой из этих группировок держав, оказалась политически мудрым и дальновидным шагом. Без всякого сомнения, обе группировки держав при решении вопроса о возвращении эмигрантов руководствовались советами своих экспертов по русским делам. Позиция, занятая Лениным в вопросе о русской революции, была, по всей вероятности, не достаточно хорошо известна решающим инстанциям Германии, хотя при надлежащей организации осведомительной службы она должна была бы быть им известной.