Утверждение, что мысль есть секреция, продукт или выделение мозга, подобно тому как желчь есть выделение печени, не вызывает споров, но вместе с тем не следует забывать, что мы имеем здесь очень плохое и недостаточное сравнение. Печень, субъект этого восприятия, есть нечто осязаемое и весомое; точно так же и желчь есть то, что создается печенью, она ее продукт и следствие. В этом примере и субъект и предикат, т. е. и печень и желчь, весомы и осязаемы, но этим самым затемняется как раз то, что хотели, собственно, сказать материалисты, представляя желчь как следствие, а печень как воздействующую причину. Мы должны поэтому особенно подчеркнуть то, что в этом примере вполне бесспорно, но в сопоставлении мозга и мыслительной деятельности совершенно упускается из виду. А именно: желчь есть не столько результат деятельности печени, сколько результат всего жизненного процесса...
Заявляя, что желчь есть продукт печени, материалисты нисколько не отрицают и не должны отрицать, что оба объекта являются равноценными объектами научного исследования. Но когда говорят, что сознание, способность мышления есть свойство мозга, то лишь осязаемый субъект должен быть един-
NB
NB
433
ЗАМЕЧАНИЯ НА КНИГЕ ДИЦГЕНА «МЕЛКИЕ ФИЛОСОФСКИЕ РАБОТЫ»
ственно достойным объектом, и с духовным предикатом тем самым уже покончено.
Этот образ мышления механических материалистов мы называем ограниченным, потому что он делает все осязаемое и весомое в некотором смысле субъектом, носителем всех других свойств, не замечая, что эта чрезмерно возвышаемая осязаемость играет в мировом целом такую же подчиненную, предикативную роль, как всякий другой подчиненный субъект всеобщей природы.
Отношение между субъектом и предикатом не объясняет ни материи, ни мысли.
Однако для выяснения связи между мозгом и мыслительной деятельностью важно понять связь между субъектом и предикатом.
Быть может, мы приблизимся к разрешению вопроса, если выберем другой пример, - пример, в котором субъект материален, а предикат таков, что, по крайней мере, сомнительно - относится ли он к материальной или духовной категории. Если, например, ноги ходят, глаза видят, уши слышат, то возникает вопрос, относятся ли и субъект и предикат к категории материального, является ли свет, который мы видим, звук, который мы слышим, и движение, которое совершается ногами, чем-то материальным или нематериальным? Глаза, уши, ноги - осязаемые и весомые субъекты, между тем предикаты - зрение и свет, слух и звук, движение и шаги (не говоря о ногах, которые производят движение) - неосязаемы и невесомы.
Каков же объем понятия материи? Относятся ли цвета, свет, звук, пространство, время, теплота и электричество к этому понятию или необходимо подыскать для них другую категорию? Одним различением субъекта и предиката, вещей и свойств мы здесь не обойдемся. Когда глаз видит, то осязаемый глаз, во всяком случае, является субъектом. Но точно так же можно перевернуть фразу и сказать, что невесомое зрение, силы света и зрения являются главными фактами, субъектами, а материальный глаз лишь орудием, второстепенной вещью, атрибутом, или предикатом.
Одно очевидно: вещества имеют не большее значение, чем силы, силы - не большее, чем вещества. Тот материализм ограничен, который отдает предпочтение веществу
NB
NB
NB
NB
NB
434
В. И. ЛЕНИН
и за счет силы увлекается вещественным. Кто делает силы свойствами, или предикатами, вещества, плохо разобрался в относительности, в подвижности различия между субстанцией и свойством.
Понятие материи и материального до сих пор оставалось чрезвычайно запутанным понятием. Подобно тому как юристы не могут прийти к соглашению относительно начала жизни ребенка в утробе матери, или как языковеды спорят о том, где начало языка - является ли призывный крик или любовное пение птицы языком или нет, следует ли отнести язык мимики и жестов к той же категории, что и членораздельную речь или нет, - точно так же и материалисты старой механистической школы спорят о том, что такое материя: подходит ли под это понятие только осязаемое и весомое или же все видимое, обоняемое, слышимое и, наконец, вся природа есть материал для исследования и соответственно с этим все может быть названо материальным, даже и человеческий дух, ибо и этот объект служит теории познания в качестве материала.