Гипсовый бюст В. И. Ленина в начале 30-х годов был повторен в красном мраморе. Племянница скульптора Любовь Аронсон опубликовала письмо Н. К. Крупской:
"Ваша работа произвела на нас сильное впечатление — в ней было много символического", — писала Надежда Константиновна скульптору в декабре 1935 года. В этом письме Н. К. Крупская спрашивала, где бюст Владимира Ильича, который она видела в Москве, и можно ли его получить для создающегося музея Ленина.
Н. Аронсон сообщил Н. К. Крупской, что гипсовый бюст он повторил в мраморе и с радостью предоставит музею. Но по неизвестным причинам бюст из красного мрамора не попал тогда в Центральный музей В. И. Ленина. И только в 1956 году после смерти Н. Аронсона Любовь Аронсон, выполняя волю покойного дяди, передала бюст В. И. Ленина в красном мраморе в дар Центральному музею В. И. Ленина.
Несколько дней пребывания в Париже в декабре 1904 года были использованы В. И. Лениным для ряда неотложных дел. 3 декабря он написал письма в Женеву В. Д. Бонч-Бруевичу, а затем Н. К. Крупской. Надежде Константиновне он сообщил о получении ее письма, предложил переиздать листком посылаемое им заявление Кавказского союзного комитета и кавказского представителя ЦК, направленное против решений Совета партии. В. И. Ленин просил немедленно написать во все большевистские комитеты, чтобы они прислали в Женеву требование открыто перепечатать письмо "Искры" к партийным организациям о плане "земской кампании", а также дал указания по другим партийным делам, информировал о парижских новостях.
Через Надежду Константиновну Владимир Ильич поручил В. Д. Бонч-Бруевичу печатать "Справочный словарь по теории и практике социализма" Г. Д. Лейтейзена в трех тысячах экземпляров.
Из Парижа В. И. Ленин послал письмо в Россию А. А. Богданову, Р. С. Землячке и М. М. Литвинову, в котором критиковал их и других партийных работников-большевиков за недостаточно энергичную помощь в создании большевистского органа за границей (газеты "Вперед"). Он просил организовать денежную помощь этому органу, выступил против идеи создания печатного органа в России и каких-либо сделок с меньшевистским ЦК, настаивал на немедленном разрыве большевистских комитетов с ЦК и Советом партии и координации всех своих действий с Организационным комитетом и Бюро комитетов большинства. Оттягивать создание заграничного органа большинства (для которого недостает только денег) непростительно. В этом органе теперь вся суть, писал Владимир Ильич.
Трехдневное пребывание в Париже закончилось, и 5 декабря 1904 года В. И. Ленин с Лионского вокзала выехал в Швейцарию. Вновь приехал в Париж он уже в 1905 году.
Январь 1905 года ознаменовался началом революции в России. Все мысли В. И. Ленина были прикованы к ней. События Кровавого воскресенья всколыхнули эмигрантские колонии в Париже, Женеве и других городах Европы. Их настроение хорошо передает Л. А. Фотиева, находившаяся в то время в Париже. "С нетерпением ждали мы все новых и новых вестей из России. Ночи напролет гурьбой бродили по "Большим бульварам" Парижа, освещенным, как днем. Время от времени мы заходили в редакции газет в ожидании свежих телеграмм из России. Казалось, нельзя было расстаться с товарищами, нельзя было спокойно сидеть дома или спать. Еще сильнее потянуло в Россию.
Через несколько дней после 9 января мы присутствовали на митинге в Большом зале дворца Трокадеро, где выступил Жорес с речью, посвященной событиям 9 января. Зал, в котором помещалось до 10 тысяч человек, был битком набит. Жорес быстро ходил, почти бегал по эстраде, по французской манере ораторских выступлений он говорил с большим пафосом и нараспев, точно декламируя. Это было непривычно для русского слуха, но горячая речь наэлектризовала аудиторию, и, когда Жорес кончил, весь зал с воодушевлением в течение нескольких минут скандировал: "Assasin Nikolas! Assasin Nikolas!" ("Убийца Николай!").
Впечатление получилось очень волнующее, но когда мы выходили из дворца, то увидели, что перед входом шпалерами была выстроена конная полиция. Французская конституция разрешала какой угодно шум и революционные речи в закрытых помещениях, но на улицах надо было вести себя пристойно… Спокойно, не торопясь, выходила на улицу десятитысячная толпа…
В течение нескольких дней мы на вечерах и концертах, обходя с кружками публику, производили сборы "в помощь жертвам 9 января"24.
Хотелось большевикам знать, как в Женеве оценивает Владимир Ильич происходящие события в России. Через несколько дней все читали передовую статью газеты "Вперед" (№ 4). Сообщения и анализ событий в Петербурге в изложении В. И. Ленина звучали как революционная прокламация. Кто мог еще писать так, как Ленин? — спрашивает Л. А. Фотиева и отвечает: Никто!