В «Парижском вестнике» за 1011 год (№ 7, стр. 4) в разделе «Шахматы» также упоминается это кафе
17* Впоследствии признавший свои ошибки В. П. Ногин был назначен народным комиссаром торговли и промышленности, а С. А. Лозовский выдвинут в 1921 году на пост председателя Профинтерна. Ответственные посты занимает М. К. Владимиров.
18* ЗБЦК — Заграничное бюро ЦК РСДРП. После выхода из него в мае 1911 года представителя большевиков Н. А. Семашко оно находилось в руках ликвидаторов и примиренцев, таких, как М. И. Либер (М. И. Гольдман) — один из лидеров Бунда, ликвидатор, в 1908–1911 годах член ЗБЦК; «Рабочее дело»— журнал «экономистов» (1899–1902); «Рабочая мысль» — газета «экономистов» (1897–1902); «Искра» — ленинская газета (1900 1903); «Наша заря» — легальный журнал меньшевиков-ликвидаторов, выходивший в Петербурге в 1910–1914 годах; А. Н. Потресов — идеолог ликвидаторства, редактор журнала «Наша заря»; В. П. Акимов (Махновец) — меньшевик-ликвидатор.
19* См Приложение (документ № 1)
ГЛАВА ВТОРАЯ
СВЯЗИ С РОССИЕЙ
«Всем духом своим на родине…»
Неразрывна была духовная связь Ленина с Россией. Вынужденная эмиграция только усилила ее.
Очень характерны в этом смысле воспоминания И. Ф. Попова — большевика, который жил с 1908 года в Бельгии и осуществлял по заданию Ленина связь ЦК РСДРП с Международным социалистическим бюро (МСБ), членом которого Ленин был с 1905 года.
МСБ находилось в Брюсселе. Ленин несколько раз приезжал туда. Вот что рассказывает Попов о встрече с Лениным во время одного из таких приездов: «С момента, как только Ленин поздоровался и заговорил, у меня родилось вначале смутное, а затем все более усиливающееся ощущение, что гость приехал не из такой же заграничной эмиграции, в какой жил я сам, а прямо из России… казалось, что за границу он только что приехал и что за границей он только временный, случайный гость, а всем духом своим на родине, в огне непрекращающейся битвы. Круговорот эмигрантской жизни по мог подчинить его себе. Его ощущения и оценки русских явлений оставались свежими, точными, и по всем своем обхождении с людьми он сохранял какой-то русский лад»1.
Эту же черту Ленина, неразрывную духовную связь его с Россией, подчеркивает в своих воспоминаниях и Горький. Когда Ленин приезжал к нему на Капри, они однажды, стоя на берегу моря, наблюдали, как осторожно итальянские рыбаки распутывают сети. Ленин сказал: «Наши работают бойчее». А услышав сомнение Горького, заметил: «Гм, гм, а не забываете Вы России, живя на этой шишке?»
«Он был, — писал далее Горький, — русский человек, который долго жил вне России, внимательно разглядывал свою страну, — издали она кажется красочнее и ярче. Он правильно оценил потенциальную силу ее — исключительную талантливость народа, еще слабо выраженную, не возбужденную историей, тяжелой и нудной, но талантливость всюду, на темном фоне фантастической русской жизни блестящую золотыми звездами»2.
Он очень тоскует по родине, по Волге. Прекрасная природа Франции, Швейцарии, Италии не может затмить в памяти Владимира Ильича реку его детства, его юности. В письмо М. Т. Елизарову он признается: «Здесь так оторванным себя чувствуешь, что… рассказы о впечатлениях и наблюдениях „с Волги“ (соскучился я по Волге!) — бальзам настоящий»3.
М. А. Ульянова, нежно любившая сына, присылает ему из Саратова в Париж «гостинец» — рыбу. Он пишет ей: «Дорогая мамочка! На днях получили мы еще гостинец от вас… Мerci большое. Едим теперь эти деликатесы, лакомимся и вспоминаем Волгу»4.
«Как-то у вас весна на Волге? Все ли здоровы? Я привык теперь, по „Речи“, смотреть каждый день погоду в Саратове, и вижу, что у вас холодно еще»5,— пишет Владимир Ильич матери 7 апреля 1912 года, и грусть человека, насильственно оторванного от родины, невольно проскальзывает в строках этого письма.
Это одно из многих чудесных писем Ленина, адресованных матери, писем, о которых впоследствии Мария Ильинична Ульянова в своем предисловии к сборнику «Письма к родным» (он был издан в 1930 году) скажет так: «…письма Владимира Ильича к его родным имеют главным образом значение и интерес для характеристики его как человека (конечно, характеристики далеко не полной и в силу полицейских условий несколько односторонней). В этом смысле они вносят, на наш взгляд, ценный вклад в литературу о Владимире Ильиче, и остается лишь пожалеть, что так много из его писем как к родным, так и к товарищам погибло»6.