Сталин встал и подвел Рокоссовского к столику, на котором лежала нужная ему карта Ленинградского и Волховского фронтов с нанесенной на ней последней обстановкой.
— Самый краткий и простой способ прорвать оборону — это нанести по врагу встречный удар силами двух фронтов со стороны Шлиссельбурга и Липки, — вождь ткнул тупым концом карандаша в карту. — Однако как показывает жизнь краткий и простой путь не всегда бывает верным и правильным. Противник создал в этих направлениях прочную разветвленную оборону и имеет возможность в случае необходимости быстро подтянуть дополнительные силы к местам наступлений наших войск. И вместо быстрого прорыва блокады, есть большая вероятность возникновения позиционной войны, чему очень способствуют местные природные условия.
Что касается состояния наших войск на Ленинградском направлении, то оно далеко не блестящее. В предыдущих боях с противником Ленинградский фронт полностью исчерпал свои наступательные возможности, и рассчитывать на полноценный удар с его стороны не приходится. Таким образом, вся тяжесть по предстоящему прорыву блокады ложиться на войска Волховского фронта, но и он понес серьезные потери в живой силе и технике при попытке прорыва окружения 2-й ударной армии.
В связи с непростой обстановкой в излучине Дона и в районе Ржева, Ставка не сможет помочь фронту резервами для достижения численного перевеса над врагом в живой силе и технике необходимого для наступления. При проведении операции, Волховский фронт будет иметь возможность только для нанесения кратковременного удара по обороне врага с целью её прорыва и снятия блокады. Других возможностей у него не будет.
Вождь положил карандаш на карту и жестом предложил вернуться к столу для заседаний. Пока Рокоссовский шел к нему, Сталин окинул его спину внимательным цепким взглядом, как бы решая для себя, по силам ли его собеседнику решение подобной задачи.
С болезнью маршала Шапошникова и его отставкой с поста Начальника Генерального штаба в отношениях Сталина с военными была пройдена важная веха. Старые кадры вместе с кем вождь встретил войну и худо-бедно смог пережить катастрофу второй половины сорок первого года, неудержимо уходили с арены событий.
Маршалы Ворошилов, Буденный, Кулик, Шапошников по тем или иным причинам покинули свои высокие командные посты. Из предвоенных «стариков» ещё держался Тимошенко, но с наступлением нового, 1942 года Фортуна отвернулась и от него. Маршал терпел одно поражение за другим, и участь его была предрешена. Наступала пора смены кадров, и дорога наверх открылась представителям другого поколения военных.
Они также как и ушедшие военачальники участвовали в Гражданской войне, но не командовали фронтами и армиями, а сражались рядовыми или на уровне младшего командного состава. Их было много, все они были разными и Сталин энергично вел среди них поиски людей способные успешно воевать в новых условиях войны.
Благодаря его усилиям уже взошли звезды генералов Жукова и Конева. Начали свое восхождение генералы Василевский, Антонов, Штеменко, блеснули в общей массе боевых генералов Черняховский, Говоров, Малиновский, Гречко, но были и такие, что получившие по воле Верховного Главнокомандующего шанс но, не оправдав его надежд, уходили на дно забвения. Такими оказались генералы Кузнецов, Пуркаев, Хозин, Болдин и многие другие.
Константин Рокоссовский впервые попал в поле зрения Сталина, когда из разрозненных соединений Западного фронта, командир корпуса сумел создать «боевую группу», сыгравшую важную роль в срыве германского блицкрига в июле сорок первого года. Затем было успешное командование 16-й армией в битве за Москву и более чем удачный дебют на посту командующего Крымским фронтом.
Видя в молодом генерале незаурядную личность и талантливого командира, Сталин решил использовать его боевые способности на Ленинградском направлении, ставшим камнем преткновения для других выдвиженцев вождя. Зная сложности, которые могли возникнуть перед Рокоссовским на этом пути, он решил повысить статус генерала, дающие ему широкие права и вместе с тем большую ответственность. Рокоссовский должен был отправиться к месту своей новой службы в качестве представителя Ставки.
В подобном решении вождя была не только забота о своем выдвиженце, но и желание, чтобы генерал на себе почувствовал всю «прелесть» этого статуса. Те, кому это было положено по службе, доносили вождю, что военные с негативом отзываются о представителях Ставки на фронтах, считая их некомпетентными «надсмотрщиками» за их деятельностью присланных сверху.