Салли Джордан казалась удивленной.
— Но, Алек, он не мог знать меня. Я не понимаю... Однако я не хочу отказываться от этой сделки. Поговори с ним, пожалуйста, если он еще в городе.
Снова открылась дверь, и заглянула секретарша.
— Мистер Мадден из Нью-Йорка,— объявила она.
— Пусть заходит,— сказал Иден.— Мы хотим его видеть.
Он повернулся к Салли.
— Я попросил его приехать сюда. Мой тебе совет, не торопись, может быть, удастся поднять цену, хотя я в этом не уверен.. Он очень тяжелый человек, Салли. Газетные рассказы о нем едва ли правдивы...
Он замолчал, так как «тяжелый человек» вошел в кабинет. Это был сам великий П. Д. Мадден, герой тысячи битв на Уолл-стрит. Холодными голубыми глазами он осмотрел кабинет, и Салли показалось, будто в комнату проник холодный воздух Арктики.
— А, мистер Мадден,— сказал Иден, вставая.— Мы только что говорили о вас.
Мадден подошел к Идену. За ним шла высокая томная девушка, укутанная в меха, и симпатичный худощавый молодой человек в темно-синем костюме.
— Миссис Джордан, это мистер Мадден, о котором мы говорили,— представил их Иден.
— Миссис Джордан,— сказал Мадден и поклонился. В его голосе звучала сталь.— Я привез с собой свою дочь Эвелину и секретаря Мартина Торна.
— Очень рад.— Иден с любопытством осматривал группу.
— Присядьте, пожалуйста,— предложил ювелир, указывая на кресла.
Мадден вплотную подошел к столу.
— Не нужно никаких вступлений,— заявил он.— Мы пришли осмотреть жемчуг.
Иден был изумлен.
— Мой дорогой сэр, боюсь, я дал неверную информацию,— сказал Иден.— В настоящее время жемчуга нет в Сан-Франциско.
В свою очередь удивился Мадден.
— Но вы же пригласили меня сюда для переговоров с владелицей.
— Простите, но только это я и имел в виду.
— Видите ли, мистер Мадден, я не имела намерения продать ожерелье, когда выезжала из Гонолулу. Решение продать его я приняла, будучи здесь,— пояснила Салли Джордан.— Но я послала за ним.
Заговорила девушка. Она была удивительно красива, но холодна, как и ее отец.
— Я думала, что ожерелье здесь, иначе я бы не пришла,— заявила она.
— Пусть это тебя не беспокоит,— раздраженно сказал ее отец.— Миссис Джордан, так вы послали за ним?
— Да. Ночью его увезут из Гонолулу. И если все будет в порядке, через шесть дней оно окажется здесь.
— Это плохо,— заметил Мадден.— Ночью моя дочь уезжает в Денвер. Утром я уезжаю на юг. Через неделю мы встретимся с ней в Эльдорадо и вместе отправимся на Восток. Видите, как все нескладно.
— Я буду рад доставить вам ожерелье в любое место, куда вы укажете,— сказал Иден.
— Да, я скажу вам.
Мадден повернулся к Салли Джордан.
— Это то самое ожерелье, которое было на вас в отеле «Палас» в 1889 году?
— Да, то самое,—: ответила она, с удивлением посмотрев на финансиста.
— И даже лучше, чем тогда, готов держать пари,— улыбаясь, сказал Иден.— Знаете ли, мистер Мадден, старое поверье среди ювелиров гласит, что к красоте жемчуга добавляется красота той особы, которая его носила.
— Чепуха,— грубо сказал Мадден.— О, простите, я не сомневаюсь в красоте леди, но не верю в поверья. Я всего лишь деловой человек и беру эти бусы за цену, которую вам назвал.
Иден покачал головой.
— Ожерелье стоит триста тысяч, как я уже говорил.
— Это не для меня. Двести двадцать тысяч. Двадцать сейчас, остальные в течение месяца после получения ожерелья. Соглашайтесь, или я ухожу.
Он встал и посмотрел на ювелира. Иден хорошо знал правила сделок, но забыл обо всем, глядя на этого человека. Он беспомощно повернулся к своей подруге.
— Хорошо, Алек,— сказала Салли Джордан,— я согласна.
— Очень хорошо,— заключил Иден.— Могу поздравить вас с выгодной сделкой, мистер Мадден.
— Я всегда совершаю только выгодные сделки,— ответил Мадден.— Или вообще не покупаю.
Он достал чековую книжку.
— Двадцать тысяч вы получите сейчас.
Впервые тонким голосом заговорил секретарь.
— Вы сказали, что жемчуг будет здесь через шесть дней?
— Да, через шесть или около этого,— ответила Салли Джордан.
— Ага,— в голосе секретаря прозвучала недовольная нота,— и его привезет...
— И его доставит частный посыльный,— резко сказал Иден. Вмешательство Мартина Торна задело его. Бледное лицо секретаря, бледно-зеленые глаза и белые руки произвели на Идена неприятное впечатление.— Частный посыльный,— повторил он.
— Понятно,— сказал Торн.
Мадден подписал чек и положил его на стол перед ювелиром.
— Я думаю, шеф, это не страшно. Если мисс Эвелина вернется к зиме в Пасадену, она сможет там носить ожерелье. Поскольку шесть дней...
— Кто купил ожерелье? Вы или я? — прервал секретаря Мадден.— Я не могу позволить возить его взад и вперед по всей стране. В наше время, когда каждый человек — мошенник, это очень рискованно.
— Но, папа,— возразила девушка,— он прав, и я зимой хочу носить его...
Она замолчала, так как лицо Маддена побагровело и он вскинул голову. Репортеры называли это странной привычкой.
— Ожерелье доставьте мне в Нью-Йорк,— сказал он Идену, не обращая внимания на дочь и секретаря.— Я буду некоторое время на Юге. У меня ранчо в шестидесяти километрах от Эльдорадо. А как только вернусь в Нью-Йорк, дам телеграмму, и вы сможете выслать мне ожерелье. Примерно в течение месяца получите мой чек.
— Я полностью согласен с вами,— ответил Иден.— Если вы немного подождете, я принесу бланк договора. Дело есть дело.
— Конечно,— кивнул Мадден.
Ювелир вышел. Эвелина Мадден встала.
— Я подожду тебя внизу, папа. Я хочу осмотреть их нефрит.
Она повернулась к Салли Джордан.
— Вы знаете, в Сан-Франциско самый лучший нефрит.
— Возможно,— улыбнулась Салли Джордан. Она встала и взяла девушку за руку.
— У вас такая красивая шея, дорогая, что жемчуг’ Филимора нужен именно вам. Я это подумала сразу, как только вы вошли. Жемчуг нуждается в молодой хозяйке. Надеюсь, вы долгие годы будете носить его и будете счастливой.
— Благодарю вас,— ответила девушка и ушла.
Мадден взглянул на своего секретаря.
— Подождите меня в машине,— приказал он, затем подошел к Салли Джордан и мрачно поглядел на нее.
— Вы никогда не видели меня раньше? — спросил он.
— Простите, нет.
— Однако я вас видел. Это было давно и не вредно поговорить об этом. Мне хочется, чтобы вы знали, с каким большим удовлетворением я буду владеть этим жемчугом. Сегодня залечилась глубокая старая рана.
— Я не понимаю вас,— удивленно сказала она.
— Конечно, вы не понимаете. Но в свое время вы приехали на Острова с вашей семьей и остановились в отеле «Палас». А я... я был коридорным в том же отеле. Я часто видел вас. Я видел, как вы носили это известное ожерелье, и считал вас самой красивой в мире девушкой. Теперь мы оба...
— Теперь мы оба старые,— мягко сказала она.
— Да, и это тоже. Я обожал вас, но я... я был коридорным... вы смотрели сквозь меня, вы никогда меня не замечали. Для вас я был мебелью. Это... это глубокая рана. Я поклялся, что встану на ноги и женюсь на вас. Теперь мы можем улыбнуться этому. Но сегодня я купил ваше ожерелье. Ваш жемчуг будет на шее моей дочери. Моя рана излечена. Но это еще не все.
Она пристально посмотрела на него, потом покачала головой.
— Странный вы человек,— заметила она.
— Таков я есть,— сказал он.— И я сделаю то, что хотел. Иначе триумф не будет полным.
Вошел Иден.
— Подпишите это, мистер Мадден, если вы согласны. Благодарю вас.
— Вы получите телеграмму,— сказал Мадден,— и тогда вышлете его в Нью-Йорк. Помните, только туда и никуда больше. До свидания.
Он повернулся к Салли Джордан и протянул ей руку. Она с улыбкой пожала ее.
— До свидания. До сегодняшнего дня я вас не знала. Теперь увидела.
— И что вы увидели?