Иден повернул голову и увидел смеющиеся голубые глаза.
— О, простите, пожалуйста,— извинился он.— Я думал, что это мясо, а оказалось — болонка.
— А у меня нет вашей болонки,— воскликнула соседка и, посмотрев на свои бриджи, грустно добавила: — Вообще-то женщины должны быть женственными.
— Бога ради, простите,— простонал Боб и повернулся к подошедшему шейху.— Принесите что-нибудь съедобное, меньше похожее на железо.
— Как насчет жаркого?
— Насчет жаркого? Ладно, тащите. Только бы мне не пришлось так сражаться второй раз. И захватите для девушки салфетку.
Что? Салфетку? У нас их нет. Я принесу для нее полотенце.
— О, нет, пожалуйста, не надо! — испуганно отшатнулась девушка.— У меня уже все в порядке.
Шейх удалился.
— Конечно же, не стоит иметь дело с их полотенцем,— сказал Боб.— Но...
— Чепуха,— улыбнулась девушка.— Это не ваша вина. Нужна большая практика, чтобы поесть в этом «Оазисе».
Иден смотрел на нее со все возрастающим интересом.
— А у вас большая практика? — спросил он.
— О, да. Из-за работы я вынуждена часто приходить сюда.
— Из-за вашей... э... работы?
— Да. Поскольку ваше мясо дало нам возможность познакомиться, могу сказать, что работаю в кино.
— А я видел вас в фильмах?
Она пожала плечами.
— Не видели и никогда не увидите. Я не актриса. Моя работа интереснее. Я выбираю места для съемок.
Идену принесли жаркое и столь же тупой нож.
— Вот как? Думаю, это интересно.
— Да. Я путешествую в поисках подходящего места, пытаюсь найти что-то новое, чтобы старая добрая публика могла увидеть Алжир, Аравию, южные моря.
— Ого! Действительно интересно.
— Да. Особенно, когда это любишь.
— Видимо, вы здесь родились?
— О, нет. Я приехала с отцом к доктору Уайткомб несколько лет назад. Это в восьми километрах отсюда, за ранчо Маддена. Когда отец покинул меня, я нашла работу и... но послушайте, я рассказываю историю своей жизни.
— А почему бы и нет? — спросил Иден.— Женщины и дети всегда доверяют мне. Я отношусь к ним по-отцовски. Кстати, здесь ужасный кофе.
— Да,— согласилась девушка.— А что вы делаете в пустыне?
Он достал бумажник.
— Теперь, если вы разрешите, я заплачу за ваш обед...
— Нет, нет,— запротестовала она.
— Но после того, как мой кусок мяса упал на вас...
— Забудьте об этом. Мне хорошо платят. А если вы скажете еще слово, то я заплачу за ваш обед.
Расплатившись по счету, Боб последовал за девушкой на улицу. Наступил вечер, движение почти прекратилось. На листе железа была наклеена афиша, освещенная скудным светом.
— Куда дальше? — спросил Боб.— В кино?
— Конечно нет. Я уже десять лет его смотрю. Расскажите все-таки, что вы здесь делаете? Мне ведь тоже люди доверяют. Странно, что вы не принадлежите к ним.
— Боюсь, что сейчас не смогу вам рассказать. Это очень запутанная история. Расскажу позже. А сейчас я хочу повидать редактора «Эльдорадо Таймс». У меня к нему письмо.
— К Уиллу Холли?
— Да. Вы его знаете?
— Его все знают. Пойдемте. Теперь он должен быть у себя.
Они повернули к редакции. Бобу Идену было приятно иметь спутницей эту стройную гибкую девушку, притом такую скромную, самостоятельную, знающую жизнь. «Восхитительны города в пустыне»,— подумал он.
В редакции горел свет. Через окно виднелась фигура за пишущей машинкой. Когда они вошли, Уилл Холли встал. Это был высокий худой мужчина лет тридцати пяти, с задумчивыми глазами и преждевременной сединой.
— Хелло, Паула,— сказал он.
— Хелло, Уилл. Видишь, кого я нашла!
— Ты всегда найдешь,— мягко улыбнулся Холли.— Насколько я знаю, ты в Эльдорадо способна найти что угодно и кого угодно. Мой мальчик, я не знаю, кто вы, но бегите отсюда, пока пустыня не засосала вас.
— У меня письмо к вам, мистер Холли,— сказал Боб, доставая из кармана конверт.— От вашего друга Гарри Фледгейта.
— От Гарри Фледгейта,— повторил Холли и быстро прочел письмо.— Голос из прошлого. Когда-то мы мальчишками работали в нью-йоркском «Сан», Вот это была газета!
Он немного помолчал.
— Гарри пишет, что вы здесь по какому-то делу?
— Да,— ответил Иден.— Об этом я вам расскажу позже. А пока мне нужно нанять машину для поездки на ранчо Маддена.
— Вы хотите увидеть самого П. Д.?
— Да. И чем скорее, тем лучше. Надеюсь, он там?
Холли кивнул.
— Да, должен быть там, однако я не видел его. По слухам, он приехал на машине из Барстоу. Эта молодая женщина может рассказать вам о нем больше, чем я. Кстати, вы где-нибудь встретились или разговорились под луной?’
— Видите ли,— улыбнулся Иден,— мисс... э... на нее упал мой кусок мяса в «Оазисе». Я был в ужасе, но она отнеслась к этому спокойно. Однако имена и...
— Понимаю,— сказал Холли.— Мисс Паула Вендел, разрешите представить вам мистера Боба Идена. И давайте-ка забросим этикет подальше.
— Спасибо, старина. Это самое лучшее,— сказал Боб.— Теперь, поскольку мы знакомы, мисс Вендел, могу я попросить вас рассказать, что вы знаете о Маддене?
— Не такое уж счастье знать великого Маддена,— ответила девушка.— Несколько лет назад наша компания снимала фильм возле ранчо Маддена. В ранчо великолепное большое патио, На следующий день мы специально сочиняли сценарий для этого патио. Я написала Маддену в Сан-Франциско письмо с просьбой разрешить съемки на ранчо. Он ответил, что будет рад этому. Его письмо действительно было добрым.
Девушка присела на край письменного стола.
— А два дня назад, когда я проезжала вечером мимо ранчо Маддена, случилось нечто странное. Вы хотите услышать об этом?
— Очень хочу,— заверил ее Боб.
— Ворота были открыты, и я въехала во двор. Свет фар упал на двери сарая, и я увидела на их фоне согбенного старика с белой бородой, по виду типичного золотоискателя. Меня удивило выражение его лица. Он стоял в свете фар, как испуганный кролик, потом метнулся в сторону. Я постучала. Долго стояла тишина, потом бледный мужчина открыл дверь. Он сказал, что его зовут Торн и он является секретарем мистера Маддена. Даю вам слово — Уилл уже слышал это,— что Торн весь дрожал. Я сказала ему, что у меня есть дело к Маддену, но он был очень груб, заявил, что я никоим образом не смогу видеть великого П. Д. Предложил наведаться через неделю и закрыл дверь перед моим носом.
— Значит, вы не видели Маддена,— медленно проговорил Боб.— А что-нибудь еще вы можете рассказать?
— Очень немного. Я возвращалась в город, и по дороге мои фары снова осветили фигуру старого золотоискателя. Но когда я подъехала ближе, он скрылся. Я не стала искать его и прибавила газ. Моя любовь к пустыне не проявляется в ночное время.
Боб достал сигарету.
— Благодарю вас,— сказал он.— Мистер Холли, я должен немедленно ехать к Маддену. Если вы укажете мне гараж...
— Это совершенно лишнее,— ответил Холли.— Старый неудачник Гораций Грили случайно оставил мне на время свою машину, и я отвезу вас.
— О, мне неудобно отрывать вас от работы.
— Не шутите, молодой человек. Вы разобьете мое сердце. Моя работа! За один день я могу навечно обеспечить свою газету материалами, а вы говорите...
— Простите,— ответил Иден.— Но я видел вашу записку на двери.
— Это дешевый цинизм. Но иногда...
Они вместе вышли из дома, и Холли запер дверь. На улице было тихо. Редактор махнул рукой в сторону сонного города.
— Вы, вероятно, находите, что мы живем здесь, как в ссылке? Так оно и есть. Днем здесь жарко, и не задумываешься об этом. А ночью холодно, и разные мысли приходят в голову. Но мы любим эту громадную пустыню.
— Все не так плохо,— мягко заметила девушка.
— О, конечно, здесь совсем неплохо,— согласился Холли.— Здесь есть радио, есть кино. Иногда в киножурналах я снова вижу Пятую авеню. Машины, львы у дверей библиотеки, женщины в мехах. Но я никогда не видел Парк-роуд.
Они медленно шли по песку.
— Если ты меня любишь, Паула,— почти нежно сказал он, то найдешь ему место на пленке. Магазины, толпа, почта. Я хочу увидетЬ все это, пока мои глаза не ослепли.