Я снова позволил Тане полизать. Малышка продвинулась вперёд, тоже захватывая этот влажный бугорчик, будто предназначеный для сладких утех малолетнего брата и сестры.
Таня весьма актуально сосала. Старшая сестра вновь спустила, на этот раз стараниями младшей.
— Детишки, — подала нежный голос Лено́к, — мне надобно кое-что узнать о вас. Ну-ка, идите сюда. Я буду трогать ваши гениталии.
— А что такое гениталии? — Танька глубоко задумалась.
— Гениталии — органы наслаждения. Вот ты, к примеру, Танюшка, ебешь себя рукой?
Сказано было грубо, но верно. Из песни слов не выкинешь.
— Что, сестрица?
— Нравится ли тебе себя трогать?
— Ну конечно.
— А о чём ты думаешь, когда трогаешь себя там?
Танечка довольно-таки похабно захихикала, косо поглядывая на меня.
— Димкина петушка представляю.
Я тем временем представил, как заливаю малофьей (она у меня только-только появилась, и младшенькая была изрядно удивлена, впервые увидев её) упругую грудь сестры, а Татьянка, любуясь нами, дрочит, дрочит и дрочит…
Этим грязным мечтам было положено осуществиться. Тут же.
Вновь начавшая изнывать шишка под убогими трениками получила свободу. Сдёрнув штанишки заодно с трусами, я бесстыдно начал дергать взад-вперед шкурку, любуясь ножками Ленка́. Маленькая малиновая головка то и дело выглядывала из кулака.
До чего же приятно было дрочить перед сёстрами! Ох, и люблю я это дело, как и все, но перед старшей сестрой делал это впервые. Я заметил, что глядя на мой кулачок с выскакивающей головкой, Танька стала поглаживать себя между ног. Да и рука Ленка́ опять оказалась там же. Толстенький скользкий клиторок сестры попросту сиял. Танечка, раскрыв писюшку, наяривала, глядя на нас.
— Покажи грудки, Леночка, — попросил я.
Лено́чек, продолжая ласкать себя одной рукой, другой, не торопясь, стала расстегивать пуговицы платья на груди. Наконец показались два не очень крупных белых полушария — ни большие, ни маленькие.
— Они тебе нравятся? — спросила сестра. Её соски были возбуждены. Она стала поглаживать их, отчего они встали совсем торчком.
— Очень, — выдохнул я, продолжая, как и она, наслаждаться онанизмом.
Я кончил на красивую голую грудь сестры.
— Молодец! — похвалила она. — Никто еще не выстреливал мне на грудь с такого расстояния! Тут добрых полметра!
Тут и Танечка тихонько охнула. А Лену́шка продолжала истязать свой клитор. Кончив, и быстро, с чувством взохнув, Леночка слегка расслабилась. Я тогда не очень-то понимал, насколько важен половой оргазм в жизни любой девушки. Считается, что мальчику-подростку следует кончать каждый день. Если нет девочки, следует дрочить. Так и девочке причитается так или иначе спускать пар. Братья и сестры мастурбируют втайне друг от друга, хотя все гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд. С новым годом, крошка… А ведь выход очень прост. Я не призываю к противоестественному. Кстати, в античные времена взаимные ласки между братом и сестрой были в порядке вещей; приветствовалось в этом даже участие малолетних детей, начиная примерно с трехлетнего возраста. Да и вообще древние дети, нисколько не стесняясь наготы, с большим удовольтвием мастурбировали друг перед другом. Кстати, и родители, в частности, отцы, были не прочь понаблюдать за самоудовлетворяющимися дочерьми. Просто праздник какой-то: девушки и девочки отмечают событие — открытие чувственности — буквально каждый день, приглашая мам и пап на это небольшое, семейного масштаба, шоу. Впрочем, обычно, разумеется, все обходится потихоньку, перед сверстниками. Мальчишки десяти — двенадцати лет с удовольствием дрочат на своих младших и старших сестёр, показывающим им бесхитростный провинциальный стриптиз. Да и девочки не остаются в долгу. Им даже хочется, наверно, больше, чем мальчикам, угомонить свое естество. Так и представляю сцену на закате (скалистый берег моря, высокие греческие скалы): три сестрёнки, четырех, восьми и одиннаадцати лет теребят свои курки, любаясь доисторическим, по сути, пейзажем. Братишке до них далеко, он смотрит вдаль, пронзая недюжинным умом толщу тысячелетий…
Так мы развлекались до вечера, а потом легли спать.
Проснулся я очень рано, можно сказать, еще ночью. Несмотря на вчерашние перверсии, у меня был совершенно недетский стояк. С этим что-то нужно было делать, и чем скорее, тем лучше. «Всуну-ка Танюшке», — решил я. Да, знаю, что скажете. Совсем с дуба рухнул малолетка. Это же инцест! То, чем мы занимались до сих пор — детские игрушки, не более. Думаете, такое практикуют только у нас? Да везде это творится. А дрочить, хоть я и люблю это дело, как и все, мне слегка поднадоело. Я ведь уже не мальчик. Да, было дело. Довольно-таки давно. Как-то я совершенно неожиданно поебался с маленькой девочкой, совсем крохотулькой. Ей было не больше, чем сейчас Таньке. Она была из приезжих, точнее, дачников, и сразу привлекла мое внимание. Девочка ходила в каком-то странном желтом сарафане; он был ей явно велик, и ее нежные бледно-розовые сосочки были всегда почти полностью обнажены. Они мне очень нравились. Оля (так звали девочку) была слегка полненькой, в меру, и ее небольшие голенькие грудки чуток выпирали. Я не мог отвести от них взгляда. Несмотря на то, что Оля была из большого города, где, надо думать, царили более строгие нравы, чем в нашем захолустье, девочка, как оказалось, смогла дать сто очков вперед моим подружкам. Не прошло и пяти минут после знакомства, как она спросила: