День, по меркам Голодного Пола, выдался суматошный. Собеседования о приеме на работу всегда изматывают, поэтому неудивительно, что по дороге домой он уснул в поезде и его висок вибрировал вместе с оконным стеклом. Когда он добрался в Парлевуд, мама по телефону обсуждала с Грейс, как накрывать свадебные столы, а папа, открыв ноутбук, писал письмо редактору «Экономиста». Голодный Пол остановился в дверях, но не захотел отвлекать родителей. Желание поделиться с ними новостью о полученной работе как-то само собой улетучилось, и слова остались непроизнесенными.
Усталый, но довольный, он решил подняться к себе и повесить костюм в шкаф, чтобы не помялся. Он снял свои «мартенсы» и лег на кровать в брюках и в майке, собираясь поразмыслить о только что свалившихся на него корпоративных проблемах. Ему казалось, что театр пантомимы в теперешнем состоянии развала и ненужности отражает судьбу самой тишины. Но как он может начать восстанавливать положение пантомимы как объединяющей и облагораживающей силы в мире, где разобщено даже само содружество мимов?
Голодный Пол, растворившись в окружающем покое, смотрел на испещренный точками потолок. И прислушивался к вековечной тишине, а не к возникающим в ней всплескам случайных звуков. Он начал понимать ее глубину и масштаб. Все основные духовные и философские традиции в истории подчеркивали значение тишины. Вселенная, расширяясь или сужаясь, все равно существует среди этого огромного океана. Большой взрыв вырвался из тишины и когда-нибудь в нее вернется. И все же тишина, несмотря на свою вездесущность и вневременность, пребывает в противоречии с шумной природой современного человечества. Этот крикливый, самоуверенный мир сделал из тишины врага: она стала чем-то нежелательным, тем, что надо нарушить или заполнить.
Глядя на макет «Спитфайра», висящий на потолке, Голодный Пол осознал, что у него все время был ответ, просто этот ответ надо было увидеть. Он понял, что, прежде чем заставить публику полюбить пантомиму, ее следует прежде всего познакомить с тишиной. Ибо сила пантомимы — в ее способности прикоснуться к тишине, дремлющей в каждом из нас. Вдохновившись этой идеей, он достал из тумбочки огрызок карандаша и набросал следующее:
Клуб тишины
Воскресный вечер
Тихое сидение в Национальной ассоциации пантомимы в течение часа
Участие бесплатное — приглашаются все желающие
Первое воскресенье каждого месяца Время: 20.00
(Возможно, вы захотите обратить внимание на вышесказанное)
Все гениальное просто. Потребовался такой человек, как Голодный Пол с его особым видением мира, чтобы понять: решение проблемы, каким бы удивительным оно ни казалось, сводится к попытке помочь людям ничего не делать. Он также решил привлечь артистов, изображающих статуи в театральных костюмах, и дать им возможность на заседании Клуба тишины воскресным вечером молча представлять своих персонажей. Он надеялся, что его просьба, отмеченная уважением и должной деликатностью по отношению к художественным принципам коллег, поможет убедить их, что друзья из мира пантомимы предлагают им новую эру тесного сотрудничества.
Когда Голодный Пол услышал внизу шум, свидетельствовавший, что родители занялись ужином, он отбросил административные проблемы и стал искать, во что бы переодеться поудобнее после такого по-взрослому насыщенного дня. И хотя все это было для него довольно ново, он понял, что принятие серьезных решений бывает столь же логически последовательным, как и их непринятие. И в том, и в другом случае вы связываете себя определенными обязательствами. Никогда не получается полностью отказаться от выбора, который ставит перед вами жизнь. Все куда-то ведет.
Глава 22
Яйцо-пирамида
Неделя для Леонарда выдалась долгой и трудной. С понедельника Шелли не приходила на работу, и они не общались. Он точно не знал, избегает ли она его из-за той размолвки и последовавшей за ней неловкости или просто сидит дома с Патриком на пасхальных каникулах. А может, у нее разболелся живот или она вернулась к своей прежней жизни, в которой ему не было места.
Несколько раз, чтобы хоть что-то узнать, он пробовал написать осторожную эсэмэску, всего лишь справиться о ее здоровье, но потом передумывал. С самого начала неправильно понятая эсэмэска стала причиной всех последующих событий. Он надеялся, что Шелли, по крайней мере, не злится на него и понимает, что его неловкость была вызвана не бесчувственностью, а неопытностью. Со временем они, вероятно, даже смогут прогуляться по парку, как в старые добрые времена, и, наверное, она скажет своим будущим бойфрендам, что, хотя Леонард ей совсем не подходил, все-таки он был хорошим человеком. Всего неделю назад он сам считал себя ее бойфрендом, но теперь уже сомневался, действительно ли их отношения зашли так далеко. Какими она их видела? По его мнению, это были очень важные отношения, каких у него не было ни с кем, но, возможно, для женщины с опытом Шелли все закончилось слишком быстро, чтобы Леонард что-то для нее значил. «Кто-то, с кем я пару раз сходила на свидание» — так она сказала. В боксе такой матч останавливается судьей по причине «бесперспективности», на всеобщих выборах испорченный бюллетень не засчитывается. В своем воображении — и умом, и сердцем — Леонард уже пролистал несколько глав их совместной жизни, но теперь понял, что они будут написаны без него. Он почти физически ощущал унижение, с которым придется свернуть свои амбициозные надежды и фантазии и удовлетвориться новой искалеченной нормой.