— Тогда что ты советуешь? Как ты думаешь, что мне делать? Если бы ты был супергероем нашей семьи, как бы ты поступил? — спросила Грейс.
— Нам не нужен семейный супергерой. Ты создала себе мир с грузом дочерних и сестринских обязанностей, но теперь он ушел в прошлое, если вообще существовал. Кино закончилось. Можешь просто быть Грейс. Какой хочешь. Разочаровывай нас, если хочешь. Мы все равно будем тебя любить. Да, наши родители состарятся, и да, они заболеют, и да, они умрут, но это случится и с нами тоже. Ты ошибаешься, если думаешь, что эта проблема будущего. Нет, не будущего. Решение ее в том, чтобы быть с ними теперь. Присутствуй в их жизни, чтобы, когда случится самое худшее — а мы оба надеемся, что до этого еще далеко, — у нас остались десять, двадцать или сколько-то еще лет со скреблом, с «Вопросом универсанту», домашним карри, прогулками, копанием в саду и прочим. А потом, когда наступит время, мы будем знать, что делать. Не потому, что мы все просчитали, а потому, что у нас есть привычка, умение их любить, быть с ними рядом и, как следствие, ясность в понимании того, что надо делать. Мама и папа так рады свадьбе, потому что все время разговаривают с тобой, ты заходишь к нам, вовлекаешь их в решение своих проблем. Видя тебя, они вспоминают, как скучали по тебе, когда ты была занята. Им не так уж нужно устраивать себе отдых, они всего лишь хотят знать, что после свадьбы ты о них не забудешь. Тебе надо идти вперед и быть счастливой с Эндрю, освободившись от той роли в семье, которую ты себе придумала. Потом, когда ты будешь приходить — раз в неделю, раз в месяц, когда сможешь, это неважно, — просто побудь с ними такой, какая ты есть. Не надо больше исполнять роль. Не надо нам Грейс, взвалившей на себя все мировые проблемы, не надо Грейс, призывающей нас действовать вместе, не надо Грейс, отказывающейся от своего счастья. Просто приходи. И кто знает? Может, моя жизнь изменится. Может, я сделаюсь важной шишкой. А может, и нет. Только давай не будем друг друга испытывать. Давай просто будем счастливы. Пока еще есть время.
Голодный Пол прополоскал рот, наклонился и обнял Грейс.
— Ну ладно. Время чистить зубы, — сказал он, постучав ее зубной щеткой по краю раковины.
Кое-что из сказанного Голодным Полом было нелегко слушать. Присущий Грейс дух соперничества подталкивал ее к возражению, к контрудару, но она слишком хорошо знала и понимала брата, чтобы не сомневаться в отсутствии у него желания победить в споре. Никогда в жизни он не хотел выигрыша за ее счет. И тяжело ей было именно от этого. Если бы он накинулся на нее, все было бы нормально: она достаточно сильная, чтобы выдержать нападение и ответить тем же. Но правду, сказанную с добротой и лаской, вынести было куда тяжелее.
Лежа в узкой кровати, в которой она спала еще подростком, Грейс слышала, как в соседней комнате Голодный Пол со свойственной ему неловкостью копошится перед сном, вероятно что-то разыскивая, как скрипят, открываясь и закрываясь, ящики стола и дверцы шкафа. Вечно ему надо то одно, то другое. Она слышала, как внизу родители вошли с холода в дом после вечерней прогулки. Хелен предложила Питеру чашечку чая, а Питер предложил согреть жене руки.
Глава 24
День свадьбы
Когда на следующее утро Голодный Пол спустился вниз — его организм привык к ранним подъемам благодаря работе по понедельникам, — он увидел, что Грейс уже сидит в халате за кухонным столом, тихонько пьет чай и наслаждается видом светло-оранжевого утреннего неба. Она только что выходила насыпать корм в птичьи кормушки, напомнившие ей, что кормушки у ее дома совсем заброшены.
— Привет, братишка! — сказала она.
— Привет, — ответил он, целуя ее в лоб. — Замуж еще не вышла?
— Нет пока. Я спустилась рано на случай, если вдруг Эндрю тайком сюда прокрался и ждет меня, но, увы, на кухне обнаружилась только кастрюля с недоеденным зеленым горошком. Ты хорошо спал?
— Как младенец, хотя любой родитель тебе скажет, что младенцы спят не особенно хорошо. А ты?
— Как бревно. Думала, буду волноваться, прокручивая в уме детали свадьбы, но начала читать книжку — взяла ее с полки в моей бывшей комнате, — тут же начала клевать носом и в конце концов сдалась.
— Что за книжка? — спросил Голодный Пол.