Все ребята из 14-го проезда были готовы в любую секунду выскочить из дома на звук автомобильного мотора. Он-то обычно и извещал, что привезли картошку и сейчас её будут разгружать. Тут-то в предчувствии трофеев и высыпала ребятня, многие, самые сообразительные, даже с заранее приготовленными самодельными мешками.
Грузчики ругались, иногда давали кому-нибудь из удальцов тумака, но случалось это очень редко: марьинорощинские ребята были намного проворнее грузчиков.
Добыча, которая выпадала на долю Лёньки с Гошкой, стала в их семьях на некоторое время едва ли не постоянным подспорьем. Правда, взрослые встречали юных «героев» молча, зато бабушки потихоньку хвалили и называли кормильцами. Конечно, бабушки явно преувеличивали заслуги внуков, но всё равно слышать такие слова было приятно.
Бабушки старались обязательно угостить внуков чем-нибудь вкусным. А что такое «вкусное» в годы войны? Это та же картофелина, только испечённая в печи (настоящие кирпичные печки были тогда далеко не во всех домах) и посыпанная крупной солью. Ещё вкуснее картошка была, когда её запекали в золе. А если к этому — да ещё горбушка ржаного хлеба, посыпанная солью!..
Марьина Роща отличалась от других окраинных районов Москвы нравами своих обитателей. Те, кто утверждает, что здесь было скопище притонов, «малин» и «хаз», в которых жили разные уголовные элементы, глубоко ошибаются — в этом отношении Марьина Роща ничем особенным не выделялась, хотя и жила зачастую по своим неписаным законам. Но это ни в коем случае не следует связывать с той особой популярностью, которую район якобы имел в преступном мире. Низкопробное «блатное творчество», которое на все лады рифмует слова «роща» и «тёща» и почему-то называется у нас сегодня шансоном, так же, как и всевозможные сплетни и домыслы, не является серьёзным свидетельством. В Марьиной Роще действительно жили несколько преступных «авторитетов», но они в основном следили за установленными в криминальных кругах порядками, соблюдением главного правила: в своём районе — не красть и не дебоширить. Но вот чтобы там лютовала какая-нибудь «Чёрная кошка» и открыто разгуливали гопстопники — такого марьинорощинцы не знали.
Очевидно, возникновение мифов, которые до последних лет были популярны среди московских обывателей, связано с первыми легендами о разбойном характере Марьиной Рощи, которые относятся… к концу XVII века. В местном подмосковном лесу и деревне Марьино тогда скрывались разбойники, промышлявшие на дорогах, ведущих в Дмитров и Сергиев Посад…
В описываемое нами время в Марьиной Роще находилось известное всем строгостью своих сотрудников 20-е отделение милиции, которым командовал человек по фамилии Раппопорт. Сейчас уже никто не помнит его имени, но зато старожилы могут рассказать, как милиция следила за соблюдением законов и в отделение всегда можно было обратиться за помощью и защитой. И «блатных» Раппопорт держал в узде, при случае мог поставить их по струнке. У продуктового магазина всегда дежурил постовой, которого по старинке называли околоточным, и если происходило что-то из ряда вон выходящее, люди бежали к нему.
Впрочем, в некоторых случаях шли и к «авторитетам», но за покровительством обращались к ним в основном местные парни, начинавшие вступать в конфликт с законом. Среди них существовало мнение, что «блатные» марьинорощинцев в обиду «чужим» не дают. Но люди постарше всё равно обходили их стороной: знали они, чем кончаются их судилища «по понятиям» и что за «услуги» в конце концов придётся расплачиваться.
Как-то «блатные» вычислили в своих рядах «стукача» и поздно вечером около газоубежища учинили над ним суд, случайными свидетелями которого оказались Лёнька и Гошка. Они видели, как на траве расселось «общество». Кто-то покуривал папиросу, кто-то поигрывал ножичком. «Стукач» стоял бледный и тощий, ему задавали вопросы, он отвечал. После каждого ответа один из «блатных» вставал и бил его. «Стукач» шлёпался на землю, при этом ноги его нелепо вскидывались вверх.
Ребята наблюдали за происходившей экзекуцией (а длилась она минут сорок) из-за угла. К счастью, никто из участников «сходки» их тогда не заметил.
Дверей в Марьиной Роще, вопреки худой славе района, никогда не запирали — все дома, все квартиры были открыты. И никто ничего не брал и не воровал. Каждый здешний обитатель был убеждён, что чужое добро счастья не приносит. (Правда, в военные годы случались и исключения, но не будем сейчас судить о людях, доведённых тогда голодом и холодом до отчаяния. Да и «гастролёры» стали чаще сюда заглядывать).