– Все в порядке, фрекен? – спросил он.
– А вы как думаете? – ответила вопросом на вопрос Марит Ульсен, чувствуя, как ее охватывает ярость.
– Постойте-ка! Я вас раньше где-то видел.
– Подумаешь, – проворчала она, отталкивая его руку и со стоном поднимаясь на ноги.
– Ведь это же вы участвуете в той развлекательной программе?
– Точно, – призналась она, пристально всматриваясь в пустынную и молчаливую тьму парка и потирая правый бок, там, где печенка. – Только мне насрать на это, дедуля.
Глава 6
Возвращение домой
«Вольво-амазон», последняя машина, выкатившаяся с конвейера завода «Вольво» в 1970 году, остановился перед пешеходным переходом возле зала прилета аэропорта Гардермуэн в Осло.
Мимо автомобиля прошествовала цепочка детсадовцев, одетых в шуршащие дождевики. Кое-кто из ребятишек во все глаза смотрел на древнюю чудну́ю машину с двумя гоночными полосками на кузове и на двух человек, сидевших позади дворников, смахивающих капли утреннего дождя.
Мужчина на пассажирском месте, комиссар Гуннар Хаген, понимал, что при виде детей, держащих друг друга за руки, следовало бы улыбнуться и подумать о единении, заботе и об обществе, где люди поддерживают друг друга. Но первой ассоциацией Хагена было прочесывание местности, когда идут цепочкой, чтобы найти человека, который предположительно убит. Вот что делает с человеком работа в убойном отделе. Или, как один остряк написал на двери кабинета Холе, «I see dead people»[16].
– Какого черта детский сад делает в аэропорту? – поинтересовался человек, сидящий за рулем. Его звали Бьёрн Хольм, и «амазон» был самой большой его драгоценностью. Одни лишь запахи – от шумной, но невероятно мощной печки, от пропитанных потом сидений из искусственной кожи и от пыли в бардачке – наполняли его душу умиротворением. Особенно тогда, когда мотор работал на полную катушку, то есть машина шла со скоростью примерно восемьдесят километров в час по ровной дороге, а из кассетника звучал Хэнк Уильямс. Бьёрн Хольм из экспертно-криминалистического управления в Брюне вообще был кантри из Скрейи[17] – ковбойские сапоги змеиной кожи, круглая, как блин, физиономия и немного выпученные глаза, придававшие ему неизменно удивленное выражение. Это выражение нередко вводило в заблуждение руководство следственных групп при первой встрече с Бьёрном Хольмом. На самом деле Бьёрн Хольм был самым выдающимся криминалистическим талантом после Вебера в его лучшие годы. Хольм был одет в мягкую замшевую куртку с бахромой и вязаную растаманскую шапочку, из-под которой выбивались самые густые и рыжие бакенбарды, какие только видел Хаген по эту сторону Северного моря. Они закрывали щеки почти полностью.
Хольм завел свой «амазон» на кратковременную парковку, машина со всхлипом остановилась, и мужчины вышли. Хаген поднял воротник плаща, что, конечно же, никак не спасало от дождя, бомбардировавшего его лысый череп. Лысину обрамляли такие густые черные волосы, что некоторые подозревали, что на самом деле у Гуннара Хагена волосы растут прекрасно, вот только парикмахер немного эксцентричный.
– Слушай, неужели твоя куртка совсем не пропускает воду? – спросил Хаген, когда они шли ко входу.
– Совсем, – ответил Хольм.
Когда они еще были в машине, им позвонила Кайя Сульнес и сообщила, что самолет SAS рейсом из Лондона приземлился на десять минут раньше. И что Харри Холе она упустила.
Они прошли через вертящуюся входную дверь, Гуннар Хаген принялся внимательно смотреть по сторонам, увидел Кайю, сидящую на чемодане у стойки такси, кивнул ей и направился к двери, из которой выходили прилетевшие пассажиры. Внутрь они с Хольмом проникли, когда она открылась, пропуская выходящих. Охранник хотел было остановить их, но кивнул и чуть ли не поклонился, когда Хаген помахал своим удостоверением и коротко рявкнул: «Полиция!»
Хаген повернул направо и, не останавливаясь, пошел мимо таможенников с их собаками, мимо сверкающих металлических стоек, напомнивших ему стойки, на которые судмедэксперты выкладывают трупы, и дальше, толкнул дверь закутка в самом углу.
И остановился как вкопанный, так что Хольм буквально налетел на него сзади и услышал, как хорошо знакомый хрипловатый голос сквозь зубы произнес:
– Привет, шеф. Извините, что не могу встать по стойке «смирно».
Бьёрн Хольм попытался заглянуть через плечо шефа.
То, что он увидел, он не мог забыть потом еще долго.
Наклонившись над спинкой стула, стоял мужчина, успевший стать живой легендой не только в Полицейском управлении Осло; любой полицейский в Норвегии наверняка слышал о нем что-то хорошее или плохое, но неизменно невероятное. Мужчина, с которым Хольму и самому доводилось тесно сотрудничать. Но не так тесно, как таможеннику, который в данный момент стоял позади живой легенды, засунув руку в латексной перчатке в бледный зад легенды.