Наличие своей маленькой тайны разнообразило устоявшуюся жизнь. Эти двое теплых и пушистых дарили ей свою нежность.
Шли дни, котенок подрастал и превратился в довольно упитанное резвое существо. Кошка-мать всегда была рядом и смотрела на дочь светящимися довольными глазами. Иногда, принося еду, Калерия не заставала их в сарае. Ее подопечные стали совершать вылазки, изучая окрестности. Что-то настораживало Калерию в этих кошачьих прогулках, и вскоре она поняла, что котенок растет слишком быстро. "Может быть это котенок-акселерат,- думала она. - Что я вообще знаю о котах и их странностях".
Однажды, возвращаясь из сарая, Калерия столкнулась на лестнице с сестрой. Та уставилась на нее подозрительно и взяла учительскую паузу. "Неужели узнала про кошек",- испугалась Калерия, чувствуя себя провинившейся школьницей.
- Я тут нашла у тебя сердечные лекарства, - заявила Антонина, словно в чем-то обвиняя сестру. "Опять рылась в ящиках" - поняла Калерия и ощутила знакомое унижение.
- Что с твоим сердцем и откуда деньги на врача? Сестрица решила проявить заботу по полной.
- Не волнуйся, остатки бесплатной медицины еще сохранились. А с моим сердцем ничего особенного. Ничего такого, что не исправлялось бы лекарствами.
У этого короткого разговора были неожиданные последствия. В особняке стали часто появляться гости.
Хозяева всегда любили принимать гостей. Какой смысл в красивой жизни, если ее никто не видит. А посмотреть было на что. Во-первых, сам дом. Украшенный башенками, шпилями, балконами и французскими окнами в пол, он напоминал уменьшенную копию замка на Луаре. Калерия его так про себя и называла - Шамбор. Внутри дом был удобно спланирован и со вкусом обставлен. Занимались этим, конечно же, профессионалы. У хозяев-нуворишей не было ни опыта, ни вкуса для создания такого проекта. Было очевидно, что истоки этого архитектурного чуда берут начало в бюджете N-ского района. Однако Николай Иванович нисколько не был смущен этим обстоятельством. "Вы еще особняк губернатора не видели!" - говаривал он время от времени.
В начале жизни в Шамборе Калерию приглашали за общий стол с гостями. Однако вскоре Антонина заметила, что центр беседы и внимания гостей перемещается на сестру-приживалку. Калерия умела слушать, была обаятельна и интересна. В общем "забывала свое место". Поэтому приглашений к столу с гостями ей больше не поступало. И это было лучше, чем видеть надутую физиономию старшей сестры на следующий день.
Теперь что-то изменилось, ее вновь приглашали за стол. Обращал на себя внимание подбор гостей. Пожилые мужчины-вдовцы, иногда совсем уж старики. Обеспеченные и не очень. Судя по всему, критериев отбора было два. Отсутствие у гостя жены или спутницы жизни и наличие отдельного жилья. За столом Антонина, не умолкая ни на минуту, расхваливала младшую сестру, ее домовитость и умение готовить. Замысел был предельно ясен - сбагрить с рук больную сестру-сердечницу, пока она еще может себя обслуживать и быть полезной в доме. Антонина не собиралась посвящать свою жизнь уходу за инвалидкой, пусть даже и родной сестрой.
Калерия понимала, что силком Тонечка ее не выгонит, но превратить жизнь в ад может вполне. Она начала было настраивать себя на жизнь на хлебе и воде в городской квартире, но подумала о том, что вся пенсия будет уходить на коммунальные платежи, а на дорогие лекарства уже ничего не останется. Был вариант сдать две комнаты, а в третьей жить самой. Он казался подходящим, но Калерии нравился Шамбор, ей было жаль расставаться с лесом и полем и совсем не хотелось возвращаться в шумный и грязный город. Она наивно решила, что, если будет больше трудиться в саду, Тонечка отложит свои планы по выдворению сестры и все потихоньку утрясется.
В тот день Калерия возилась в цветнике. Она полола и рыхлила, поливала и рассаживала и под конец совсем выбилась из сил. С трудом разогнув спину добрела до беседки и легла на скамью вниз лицом. Поясницу ломило, в висках стучала кровь. "Могу умереть, и никто не поможет" - подумала она. Краем глаза увидела, как в беседку вошла кошка. Через мгновение кошка вскочила на спину Калерии и началось что-то странное. Мягкие лапы топтались вдоль позвоночника. Временами лапы твердели и причиняли боль, упираясь в какие-то особые точки. Затем кошка выпускала в этих местах когти и вонзала глубоко в кожу. Калерия была в каком-то трансе. Смертельная усталость сковала тело, и оно не желало двигаться, несмотря на сильную боль. Мысли были вялыми и отстраненными. "Что это? - думала она. - Что она со мной делает, может я уже умерла?" Тем временем кошка, пройдясь когтями от крестца до шеи, вскочила всеми четырьмя лапами на голову Калерии, завершая странный танец кружением и когтями в кожу темени и затылка. Соскочив на пол беседки, кошка подошла к скамье, встала на задние лапы и лизнула Калерию в щеку. "Спасибо,- сказала женщина, - я тебя тоже люблю".
Она очнулась на той же скамье в беседке. Судя по положению солнца, прошло часа три. "Наверно мне это приснилось" - подумалось ей, но коснувшись спины и ощутив легкую боль от когтей она поняла, что это был не сон. Калерия решила, что все странное имеет разумное объяснение, и со временем оно появится. Но потом с ней стало происходить что-то совсем уж нереальное и явно связанное с кошачьим "танцем когтей".
Перемены стали заметны уже через неделю. Вес начал стремительно уходить. Калерия обратила внимание, что белье и одежда становятся свободными. Похудели пальцы рук, и кольца, подаренные родителями в юности, стали впору. Чудесные превращения произошли с ногами. Ее распухшие щиколотки, обезображенные лиловыми сосудами, те самые, что болели при ходьбе и не влезали в зимние сапоги, стали вдруг легкими и изящными. Менялось все тело. Лишней кожи, проблемы всех сильно похудевших, просто не было. С телом как будто происходило обратное изменение, оно молодело. Разгладилось лицо, пропали морщины на лбу и мешки под глазами. Седина, выделявшаяся в темных волосах, постепенно исчезла.
Старшая сестра, разумеется, сразу углядела перемены в облике младшей. По началу она недоверчиво вглядывалась в Калерию, потом, убедившись, что это не галлюцинация, стала требовать раскрыть причину перемен. Пришлось наплести что-то про мумие и яблочный уксус, а также строжайшую диету по Монтиньяку. Антонина, не способная ни к каким усилиям над собой, сначала загорелась, а потом остыла и отстала от младшей. А перемены все продолжались. Калерия была ошеломлена изменениями в своем организме. Но самое большое потрясение было впереди.
Однажды она проснулась среди ночи. Во рту, казалось, был кляп, расперший челюсти до отказа. Бросилась в ванную комнату, зажгла свет и посмотрела в зеркало. В открытом рту были ..... зубы! Наклонившись над раковиной, ожесточенно выплевывала все, что было во рту. Старые пожелтевшие зубы с пломбами и без, коронки, мосты - все выпало из десен. Калерия собрала и выбросила этот отвратительный мусор, прополоскала беззубый рот и легла в постель. Сердце стучало как молот, все тело покрылось испариной. "Что со мной творится?" - подумала она и в изнеможении провалилась в сон.
Утром из зеркала на нее глядела молодая женщина. Зубы были на месте. Новые. Белые. "Улыбаться нельзя, Тоня с ума сойдет" - только и подумалось Калерии. Ее способность удивляться, похоже, была исчерпана.
Лекарства, прописанные кардиологом, она пить перестала. Какое-то внутреннее чутье подсказало ей, что в этом больше нет необходимости. Ее сердце, новое и здоровое, работало безупречно, наполняя тело молодостью и силой.
Образовалась еще одна проблема. Нечего было надеть. В своих старческих платьях, на шесть размеров больше, она ходить не могла. Белье тоже никуда не годилось. Выручила бедняцкая привычка никогда ничего не выбрасывать. Нашелся на антресолях старый чемоданчик с джинсами и сарафанами студенческой поры, но обуви не было. Ее старые туфли, большие и широкие, просто падали с изящных ступней. Пришлось ходить в пляжных резиновых шлепанцах. Калерия как-то попросила сестру взять ее с собой, когда они с мужем соберутся в магазины, но та пропустила просьбу мимо ушей.