Чжу Мао остановился и обернулся к спутнику.
– Устал?
Мальчик энергично замотал головой, и в свете луны его глаза искрились беззаветной преданностью. Упрекнуть его в лени или неискренности у Чжу Мао не поворачивался язык. Тогда, воспользовавшись помощью луны, он быстро оглядел мальчишку с ног до головы.
Даже в годы ребячества, в которые, как правило, мальчишеская одежда быстро изнашивалась в играх и приходилось неделями ходить в отцовской рубахе, прежде чем взрослые перешьют что-то из старого, Чжу Мао не ходил в столь объемных вещах. Правда, мальчик оказался достаточно опрятным, и по перевязанным к голеням и животу веревочкам можно было заметить, что мальчик на славу постарался подкоротить одежду, не отрезая. Однако, склонив голову ниже, дабы вглядеться в сгущенную у ног малыша тень, Чжу Мао нашел главную причину его неуклюжести: мужские башмаки. Они были такими широкими, что и Чжу Мао бы не стал в них ходить даже ради прочности, а мальчик наверняка напрягал мыски стоп, дабы не выпрыгнуть из обуви.
После увиденного Чжу Мао было совестно даже объяснить мальчику причину их остановки – это как ругать собаку, которой негодяи примотали к хвосту колокольчик.
В ответ на чужой смущенный взгляд Чжу Мао лишь вымученно улыбнулся перед тем, как опуститься перед мальчиком на колени. Сначала он развязал тесемки своих цаосе, а затем, поочередно поднимая ступни мальчика, быстро переобул его. Цаосе тому были все еще велики, но не выглядели тем же пугающим нагромождением на детских ступнях.
– Мы поменяемся, – шепнул Чжу Мао перед тем, как вновь подняться на ноги. Мужские ботинки из жесткой ткани он забрал себе, но так и не надел.
Чжу Мао взял чужую руку и вновь устремился вперед в ускоренном темпе, не чувствуя прежнего сопротивления. Сейчас они находились на середине пути от постоялого двора к деревне, защищенной талисманами. Внутри нее их будет тяжело найти, даже если Чжу рискнут зайти на охраняемую заклинателями территорию, в пределах которой сила темных заклинателей претерпевает жесткие ограничения.
Из всех хозяйственных построек Чжу Мао выбрал для ночлега курятник. Не разговаривая, они тихонько притворили дверь и, не видя ничего во тьме, приткнулись в углу, за сваленным в кучу скарбом.
Чжу Мао был так изможден, что не сумел осуществить изначальные планы на сновидения, в результате беспробудно проспав весь остаток ночи. Однако тревога и унаследованное от соплеменников обостренное чувство времени разбудили его в половине часа кролика. Он обнаружил себя лежащим на боку, с рукой, обнимающей поджатые к животу ноги. Чжу Мао объяснил это холодом, так как было бы стыдно признаться, что это привычка его тела. Меж тем со спины к нему прижималось нечто маленькое и теплое (конечно же, Чжу Мао вспомнил о мальчике), и, когда Чжу Мао попытался отодвинуться, чужая ручка ухватилась за ворот его рубахи, не давая выскользнуть из объятия.
Чжу Мао вспомнил, как бдителен был этот малыш, когда его напугал хозяин постоялого двора. Если сейчас мальчик не реагирует даже на касание, разве смог бы он услышать приближающиеся шаги? Но тому виной могли быть и ночные блуждания, которые мальчику пришлось претерпеть из-за Чжу Мао. А крепость объятий, из которых мальчик жадно черпал тепло живого тела, ведь тоже могли усыпить его бдительность. Почему такой доверчивый ребенок остался один? Есть ли у него родители и тоскует ли он по ним?
Крыльцо хижины скрипнуло под тяжестью чужих шагов. Чжу Мао, вслушиваясь, напрягся, а мальчик позади него моментально сел. Хотя еще мяо назад он бессознательно хватался за Чжу Мао и причмокивал, словно проживая красочный сон, теперь его взгляд был хрустально чист.
Они собрались и покинули бы курятник столь же беззвучно, как и заночевали в нем, если бы со стороны отстающего мальчика до Чжу Мао не донеслось кудахтанье курицы.
Обернувшись, Чжу Мао увидел, как мальчик набивает кармашек на груди свежими яйцами.
Хотя Чжу Мао многое узнал о домашних животных из снов местных крестьян, факт кражи и предположение, что вместо сверчков и мидий можно было бы питаться яйцами и молоком, заставили его остолбенеть.
Меж тем мальчик вынимал яйца прямо из-под нахохлившихся куриц. Уже многие из них начали шумно возмущаться и пытаться клюнуть чужую наглую руку. Но мальчик очень ловко уклонялся, теперь, когда место за воротом кончилось, собирая яйца в подол ханьфу, и по всему было видно, что делал он это не в первый раз. Чжу Мао терпеливо ожидал его, успокаивая себя тем, что хозяин, видимо, пошел в конюшню.