Первый рубеж был преодолен – Чжу Мао в действительности сбежал, и теперь его вряд ли найдут, так как с каждым шичэнем он становился на десяток ли дальше от дома. Теперь самое время было задуматься о следующем этапе – о самой возможности воплотить наивную мечту в явь и стать тем, кем он желал увидеть себя, засыпая в душной землянке.
Чжу Мао не хотел становиться обычным земледельцем – их сны о скучной жизни были пресны, как похлебка из корней лопуха. Будучи обычным земледельцем Чжу Мао не сможет освободить жизнь Тяо от ежедневных забот о бесполезном Ванго и необходимости зимой есть горькие корешки.
Поступив в Юйлу и став заклинателем, он сможет развесить заклинания по стволам деревьев Лаокэсо и запереть демонов в глиняных горшках. Чжу перестанут бояться темноты и молочного блеска луны.
Но даже став заклинателем такого уровня, в чьи мысли не сможет забраться старый крот Ванго, он не избавит Чжу от главного – от Скверны. На этом моменте поток мыслей всегда замедлялся, и Чжу Мао становилось тоскливо и грустно.
Но сейчас Чжу Мао слушал чужой лепет и постепенно успокаивался. Вышагивая рядом с суетливым мальчишкой, он ощущал переполнявшую сердце уверенность в себе. Не хватало только заложить руку за спину для полного образа искусного и мудрого мастера – будто он уже был им.
– Главным этапом каждый год является проверка способности медитировать. Заклинатели пропустят через твое тело ци. Сяо Чу должен терпеть боль так, будто ее вовсе нет.
То Чу, не переменивший своей беззаботный походки, выглядел так, словно не до конца понял слова Чжу Мао. Однако несколькими чжанами позже он все же отозвался, неожиданно метко попадая по уязвимому месту своего гэгэ:
– Перетерпеть можно что угодно, если конечная цель того стоит, – пока Чжу Мао молчал, уязвленный его словами, То Чу вскинул голову и еще крепче сжал чужую ладонь. – Нужно побольше узнать об этой школе и экзаменах. Потерпеть боль разок – хорошо, но даже ради богатств всего мира я не позволю полоумным монахам колотить меня ежедневно.
Неожиданно То Чу отпустил руку Чжу Мао и побежал в гору. Взбираясь, Чжу Мао видел, как мальчик начал скакать на месте, широко размахивая руками. В тот же миг, когда он поравнялся со своим маленьким спутником, на проселочной дороге затормозила телега.
– Сяньшэн! Спасибо, что остановились, сяньшэн!
То Чу пару раз низко поклонился, роняя туловище почти вровень с тазом, после чего обратил к возчику сияющую улыбку.
– Мы много места не займем, пожалуйста, подвезите нас, сяньшэн!
Мужчина взглянул на обоих детей из-под соломенной шляпы и натянул поводья. Его взгляд задержался на застывшем за спиной То Чу мальчике, чье лицо по цвету было сравнимо с листом рисовой бумаги. Чжу Мао постарался поклониться, когда мужчина разрешил им взобраться на телегу, но движения его были нервны и скованы, а ладони покрыты липким потом. В его сердце поселилось сомнение в том, что он выдержит испытание и что его тело не растворится от потока светлой ци, как речная улитка в морской воде.
Чжу Мао сел рядом с То Чу, тут же наполовину погружаясь в мягкое и душистое сено. Телега тронулась, и Чжу Мао закрыл глаза, незаметно для себя сплетая руки с То Чу.
На кочках трясло и качало, но, когда Чжу Мао сосредотачивался на ощущениях своего тела, у него перехватывало дыхание от ощущения летящей легкости: без каких-либо усилий движение вперед, крутящее живот, будто в падении. Но, позволив этому чувству поглотить свое внимание, Чжу Мао неожиданно осознал, как из приятного оно переросло в мутящее.
То Чу перекатился на бок, вжимаясь горячим шепотом в ухо:
– Говорить буду я. Ты не волнуйся, Мао-гэ, и я раздобуду нам ночлег.
Оказалось, что этот лохматый малыш в мешковатой одежде, еще утром беззастенчиво оправдывавший воровство, может быть убедительно мил. Пусть возчик продолжал хранить молчание, у его жены, что встретила их на крыльце хижины, То Чу смог завоевать расположение парой ластящихся фраз. Поэтому им разрешили расположиться в конюшне, дали две плошки рисовой похлебки, а, прежде чем идти спать, хозяйка оставила им бочку с горячей водой.
У Чжу Мао неожиданно зачесалось все тело, и, оставив половину своей порции То Чу, он первым нырнул в бочку.
С водной глади поднимался молочный пар. К намокшему лицу прилила кровь, но Чжу Мао хотелось растаять в этой головокружительной слабости. Может, он бы таки зачерпнул носом воду, если бы прямо на его ноги не плюхнулся То Чу.