– Тяо-мэй сама сказала не бояться! А сейчас убегает от меня.
Явный и бесхитростный упрек в словах Мао подействовал на Тяо, словно укус. Она вскинулась, опаляя Мао взглядом, полным осуждения и неприятия, и оттолкнула его, не контролируя силы.
– Конечно, тебе бояться нечего! Ты не беспокоишься об отце и непонятливом младшем брате! Чжу должны заботиться друг о друге, а ты в такой момент не можешь даже посидеть спокойно! Каким же несносным ты растешь, Мао!
Мао опустился на землю, чувствуя под своими ладонями раздавленную мякоть ягод. Волосы на затылке неприятно тянула сползшая вниз заколка. Глаза мгновенно наполнились жгучими слезами обиды, болью разрезавшими припухшие веки. Изо рта тут же вырвался сдавленный всхлип, тонкие плечи задрожали, знаменуя начало истерики.
Тяо смутилась, сразу же пожалев о сказанном, а ее взгляд на мгновение наполнился теплом раскаяния. Крики под землей вновь стали тише, но теперь их заглушал плач девятилетнего брата. И вот, когда Тяо была готова утешить брата, отдав ему тепло своих ласковых и сильных объятий, а Мао – их принять и, конечно же, простить, из-под земли вновь раздался глухой стон. Время будто остановилась, Мао растерянно поднял взгляд, смотря на Тяо, так и оставшуюся на расстоянии шага от него.
– Сяо Мао, просто подожди меня, хорошо?
Тяо так и не дождалась ответа, быстро отворачиваясь, чтобы уже спустя мяо* погрузиться во тьму земли.
Мао остался один, зябко поводя плечами посреди наполненной солнцем поляны. Но уже спустя половину фэня к нему пришло осознание – он с силой растер заплаканное лицо, вконец портя работу лао Чжэнву, так до этого бережно сохраняемую. Заколка выпала и треснула под ступнями, когда Мао встал на внезапно наполнившихся силой ногах. Он бросился прочь в лес, подгоняемый злостью, обидой и страхом. Хлеставшие по щекам ветви деревьев и впивающиеся в ноги колючки кустарника лишь подпитывали его, принося странное облегчение. Крики уже стихли, но Мао все еще бежал, растрачивая столько дней копившееся напряжение.
В конце концов, он добежал до реки, в несколько раз шире той, которая протекала совсем рядом с их поляной, и направился вдоль нее, постепенно переходя на шаг. Бредя вдоль берега, он медленно восстанавливал дыхание, утирая оставшиеся слезы. Медленное течение воды и песни птиц успокоили его, подействовав так же, как ягоды, съеденные утром после бессонной ночи в землянке. Найдя нагретый солнцем пятачок земли, Мао лег на землю. Опухшие веки были тяжелы, а яркий свет бил в раздраженные слезами глаза. Уткнувшись лицом в душистую траву, он закрыл глаза, вдыхая носом запах земли и речного ила.
Мао проснулся от крика ночной птицы. Одно это его так испугало, что он тут же вскочил на ноги, испуганно озираясь заспанными глазами. Лес еще не погрузился во мрак, оставляя место предзакатному солнцу на полянках и берегах реки, но из тьмы густого леса уже выглядывала ночная тьма. Мао застыл, как пойманный в ловушку зверек, загипнотизированный чернотой корней деревьев и чащоб кустарника. Но с каждым мгновением тьма наступала все ближе, вынуждая сознание девятилетнего ребенка искать путь для отступления.
Мао помнил, что шел вниз по течению реки, поэтому побежал рысцой вверх, в надежде увидеть знакомые места и вовремя свернуть. А что делать, когда придется уйти вглубь чащи леса, он пока что не знал. Из золотого небо стало совсем красным, и, несмотря на ясную погоду, ночь наступала безжалостно быстро. Мао не замечал в прибрежных камышах и корягах ничего для себя знакомого и бездумно несся вдоль реки, понимая, что совсем скоро тьма коснется его. Внезапно ему показалось, что слышит, как кто-то тихо вздохнул, произнося его имя. Это заставило его застыть, всецело обращаясь во слух.
– Мао! – еще раз повторила тьма, и мальчик обернулся.
Перед ним стояла женщина в сильно поношенном ханьфу. В сумерках цвет ее кожи был схож с блеском серой глади воды. Выбившиеся волосы обрамляли узкое знакомое лицо. Линия рта была искажена скорбью, а узкие глаза внимательно смотрели на мальчика.
– Мао!
Мао дернулся, пятясь назад. В нос вновь ударил запах Скверны, сейчас казавшийся не реальностью, а какой-то галлюцинацией.
– Мао!
Перед тем как упасть, Мао видел, как демоница скакнула к нему, протягивая вперед руки, будто пытаясь уберечь от падения. Но Мао уже с головой погрузился в воду, уносимый подводным холодным течением. В легкие затекла вода, а нос заполнился гнилым запахом ила. Не чувствуя опоры, Мао закричал во тьму воды, выпуская пузырьки воздуха. И когда сознание уже начало покидать его, мальчик ощутил резкую боль от удара в живот. С вернувшимися силами мальчик забарахтался, цепляясь за скользкий ствол коряги и тянясь вверх, к воздуху. Кислород обжег легкие, а руки погрузились в прибрежный ил. Выхаркивая изо рта воду, Мао на четвереньках выполз на берег. Зрение постепенно возвращалось к нему, и, поднявшись на ноги, Мао обнаружил, что находится на противоположном берегу в полной темноте. Мальчик беспомощно вглядывался во тьму, но отчаяние все теснее сжимало его сердце, подталкивая на совершение необдуманных глупостей.